— Лично для вас — нет, — сказала она, перебирая телеграммы тщательно наманикюренными пальчиками. — Вы еще не уехали? Я думала, что вы отправитесь раньше.
— У меня еще куча времени.
Мой поезд на Неаполь отходил после полудня. До этого я сказал Джине, что еду в Венецию, и имел неосторожность предупредить ее, чтобы она не утруждала себя бронированием для меня места в экспрессе Рим — Венеция.
Зазвонил телефон, и Джина сняла трубку. Я подошел к столу и начал бегло просматривать телеграммы.
— Кто это говорит? — спрашивала Джина. — Миссис — кто? Вы не подождете минутку? Я не уверена, что он здесь. — Она, нахмурившись, посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах вопрос. — Вас спрашивает миссис Дуглас Шерард.
Я хотел было сказать, что никогда о ней не слышал и не хочу с ней говорить, когда звуки этого имени тревожным звонком прозвенели у меня в голове. Миссис Дуглас Шерард! Это было имя, которое Хелен использовала, когда снимала виллу в Сорренто.
Стараясь не показать свой испуг, я подошел и взял трубку. Немного повернувшись, чтобы Джина не могла видеть моего лица, я спросил:
— Кто это?
— Привет, Эд. — Конечно, это была Хелен. — Я знаю, что мне не следовало звонить тебе в офис, но дома тебя не было.
— В чем дело? — спросил я резко.
— Тебя кто-нибудь слышит?
— Да.
Вдобавок ко всему в этот момент дверь офиса открылась, и вошел Джек Максвелл.
— Вот так встреча! Ты еще здесь?! — воскликнул он, увидев меня. — Я думал, ты уже едешь в Венецию.
Я махнул ему, чтобы он замолчал, и тихонько проговорил в трубку:
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Да, пожалуйста. Ты не сможешь привезти для моей кинокамеры светофильтр номер восемь? Он мне нужен, и я не могу найти его в Сорренто.
— Конечно, — сказал я. — Привезу.
— Спасибо, дорогой. Я с нетерпением жду, когда ты приедешь. Здесь такие восхитительные пейзажи…
Я забеспокоился, что Максвелл может услышать ее голос, и решил закончить разговор.
— Все сделаю. А сейчас до свидания.
Я повесил трубку, и Максвелл с любопытством посмотрел на меня.
— Ты всегда так говоришь по телефону со своими дамами? — спросил он, вороша телеграммы на столе. — Зачем ты так резко, а?
— Я только заскочил, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь почты лично для меня, — сказал я, закуривая сигарету, чтобы скрыть замешательство. — Сейчас ухожу.
— Ты просто хочешь сделать вид, что ничего не случилось, — сказал Максвелл. — Если бы ты не был таким матерым газетчиком, который умеет держать себя в руках, я бы, глядя на тебя, сказал, что у тебя какие-то крупные неприятности. Не так?
— О, не неси ерунду! — сказал я, не вполне уверенный, что мне удалось скрыть дрожь в голосе.