– Эй, доктор! – тихонько окликнул Пашка, когда ему показалось, что прошло несколько часов.
В ответ ни единого звука. «Будто вымерли все», – подумал Шило и сам испугался своих мыслей. Он решил ждать, сколько надо, и опустился на пол, прислонившись спиной к стене, подперев ладонями щеки. В эти минуты его не волновало ничто; даже мысли о Валюше не прокрались в голову, занятую Жениной жизнью. Пашку мутило, ему было плохо. Так плохо, что самому не хотелось жить. Он чувствовал слабость и тошноту, она то подкатывала, то отступала, приступы слабости возникали внезапными волнами, и в эти мгновения не хотелось жить, через некоторое время накатывала темная лавина и полоскалась в голове, как вечерний прибой. Иногда в сознании возникали яркие вспышки алого свечения, которые расплывались кругами в разные стороны, от этой яркости становилось страшно и как-то безнадежно. Хотелось прогнать эти расплывчатые круги, но их становилось все больше, и чувство безнадежности вновь сменялось ощущением непреодолимого животного страха. Внутри все разрывалось от странной нарастающей боли, которая словно стремилась вырваться наружу и освободиться от тесной оболочки органов и тела, но молодой организм сопротивлялся и удерживал ее, заставляя расти и атаковать с новой, увеличенной силой. Пашка где-то внутри понимал, что источником боли является яркий красный свет, и старался прогнать его из сознания, поменять на голубой, зеленый или черный, но от этих попыток свет становился только ярче и агрессивней. В конце концов Шило сдался. Он хотел произнести это вслух, но горло пересохло настолько, что вырвалось только шипение:
– ААААххх…
Пашка очнулся в своей комнате через двое суток. Сначала он не мог вспомнить, что произошло, как он попал в эту деревянную сказку, где находится и по какому поводу, но, увидев рядом с собой Валюшу, моментально прозрел и вернулся к жизни. Валентина спала, свернувшись калачиком на раскладушке. Выражение ее лица было настолько детским, что Пашка даже хихикнул про себя. Она подперла щеку кулачком, приподняв уголок верхней губы, длиннющие ресницы чуть подрагивали, сама Валя всхлипнула несколько раз, тело откликнулось на всхлипы нервной дрожью. На столе рядом с Валентиной располагалось огромное количество пузырьков, баночек и плошек. Пашка не торопился объявлять себя воскресшим. Ему почему-то нравилась текущая ситуация. Он тихонько встал с кровати, подобрался к Валюше и осторожно, слегка прикоснувшись губами, поцеловал ее в щеку. Он почувствовал соленый привкус и понял, откуда он взялся. Валюшина щека искрилась соляными кристаллами, засохшими несколькими тонкими ручейками. Пашка вдруг почувствовал себя могучим, невероятно добрым и счастливым.