Мелькнула мысль вернуться, попросить ее: «Не уезжай. Давай поженимся, сказал бы он, будем жить вместе, и книги не будем продавать никому». Или… или хотя бы только эту ночь побудем вместе, постелем на пол книги, накроемся старыми газетами, прижмемся друг к другу, спрячемся от всего мира.
Но это было невозможно; он прекрасно знал, что все решено и ничего нельзя повернуть вспять.
Когда он вышел на улицу, красный лимузин стоял прямо перед подъездом, незыблемый, как скала. О. нисколько не удивился, будто так и должно было быть, словно то, что красный лимузин выследил О. даже здесь, было самым естественным и обычным делом. Никакого страха он не испытывал. Спокойно зашагал в сторону метро. Сеял мелкий дождик. Казалось, только этот дождик был знаком О. в этом ставшем чужим городе. Все, все здесь было чужим, все изменилось, утратило родные, привычные очертания. Он посмотрел на небо мрачное, затянутое тучами небо было знакомо, и из знакомого неба шел знакомый дождик. И дождик этот, показалось ему, шел из прошлого, из навсегда утраченных дней.
Выйдя из метро, он не стал ждать автобуса, направился домой пешком. По-прежнему шел дождик. Вот он пройдет еще немного и увидит возле своего подъезда красный лимузин. Обязательно увидит.
Но когда он вышел к своему дому, то не увидел здесь ни одной машины ни красной, ни черной перед ним было совершенно пустое пространство. Что ж, подумал О., значит он увидит эту машину во сне.
В половине пятого утра он внезапно проснулся. Будильник терпеливо отстукивал время в ожидании семи часов, когда должен был разродиться звонком. Однако, глянув на часы, О. уже знал, что именно сейчас, сию минуту должен подняться с постели. Он встал, подошел к окну. Предчувствие не обмануло: на пустынной предутренней улице, прямо возле его подъезда стояла красная машина. Красный лимузин.
Теперь О. точно знал, что будет делать. Он принял душ, тщательно, не спеша побрился, надел чистую белую рубашку, выглаженный выходной костюм, повязал свой лучший галстук, почистил туфли.
Прежде чем выйти, О. окинул взглядом комнату. Возникло желание остановить часы, чтобы не трезвонили зря в пустой комнате, но он раздумал. Какое это теперь имело значение?
Курить не очень хотелось, и он воздержался, тем более что вспомнил всю эту сентиментальную ахинею: «последняя сигарета» и прочее. О. неторопливо спустился по лестнице, вышел на улицу.
Улица была пустынна и мрачна. Местами на асфальте чернели пятна сырости от вчерашнего дождя.
Он подошел к красному лимузину. Он знал, что дверца не заперта.