В прошлом месяце мы отметили Торжество православия, восстановление почитания икон. Но у этого праздника есть еще одна тема — ведь мы празднуем единство православной веры. А что же единство православной веры означает в действительности? Постараюсь поделиться с вами своим личным опытом и собственным взглядом на этот вопрос.
Когда я впервые столкнулся с православием, я и правда думал, что оно едино повсюду: одинаковая литургия, одно и то же богословие, одинаковые доктрины и догма. И в рамках моего ограниченного опыта все это казалось таким похожим! Казалось, все мы служим одну и ту же литургию, ну конечно, с учетом языковых различий и особенностей мелодического сопровождения. Казалось, все говорят о спасении как о обожении, все считают, что Вселенский патриарх — «первый среди равных», и ни один епископ не выше других. Казалось, все постятся одинаково и одинаково строго относятся к посту.
Но несколько лет в православной Церкви хватило, чтобы сделать некоторые открытия. Например, что обычаи поста все же несколько различаются. Более того, я побывал в очень большом приходе, где мало кто постится вообще. А тех избранных, кто постился, называли как-то по-особому: про них говорили, что они «на посту»… Все остальные, получается, были «вне поста», что ли?
Я поступил в семинарию, где соприкоснулся с еще большим богатством разнообразных православных течений. Там я узнал, что мое православие — антиохийское. Конечно, я уже встречал это слово на вывеске в своем родном приходе, но кто тогда обращал на него внимание? Там я также узнал, что многие считают антиохийцев (а еще «радикальных» греков, которых вообще-то больше, чем всех других православных в Америке вместе взятых) «не такими, как все» и «либеральными». И конечно, обо всем этом узнаешь не от профессоров на занятиях.
Я также узнал, что есть «западный обряд» в литургической традиции, который радикально отличается от всего богатства обрядов православия. Оказывается, многие считают, что это мощная сила внутри православия, хотя таких приходов «по западному обряду» совсем мало. Есть даже люди, которые утверждают, что «западный обряд» представляет огромную проблему. Правда, я не согласен ни с теми, ни с другими.
Позже я узнал, что нынешнее единство литургического обряда вовсе не было нормой на протяжении первого тысячелетия церковной истории. Мы-то сейчас живем в эпоху литургической традиции Константинополя, которая поглотила собой все прочие изначальные традиции. Сегодня на литургии в любой точке мира в любой момент можешь понять, какая часть службы сейчас идет. Но так ведь было не всегда.