Уже после войны отдельные сваренные элементы конструкции будут использованы. То, что было затоплено в Днепре, пошло на восстановление моста в самом Днепропетровске. Клепаного. О киевском же цельносварном словно забыли… Но Евгений Оскарович был настойчив. Он снова начинает бороться за сварной мост.
В годы оккупации гитлеровцы взорвали уже смонтированную часть пролетных строений начатого предвоенного моста, разрушили его опоры. Патону было ясно, как сложно в условиях разрухи вести кессонные работы, поэтому в новом проекте моста он сохранил прежнюю разбивку на пролеты и их величину. Полтора километра планируемой дороги над водами должны слагаться из четырех судоходных пролетов по 87 метров, 18 пролетов по 58 метров и еще двух, меньшего размера, над проездами у правого и левого берегов. Но на этом сходство довоенного и послевоенного мостов кончалось. Дальше все решали новаторские идеи и предложения.
Но в 1946-м, как и до войны, противники Патона пользовались известными аргументами: мировой опыт сварки мостов в военное время был отрицательным – возникают трещины усталости, нельзя рисковать на дорогах движением и безопасностью людей. Министерство путей сообщения налагает вето: сварку мостов запретить!
Патон решил пролетные строения делать пока клепано-сварными. Но сразу же неудача – в фермах Истринского моста в угловых соединительных швах – трещины. До метра… По указке сверху мост разбирают.
Евгений Оскарович понимал, что сам процесс автоматической сварки ни при чем. Нужно думать о специальной стали. Необходимо использовать другой флюс.
Поиск стали для сварных мостов Патон поручает бывшему фронтовику Б. Касаткину. Тот бесконечно варьирует рецептуры малоуглеродистой стали: разный химический состав, разное раскисление. «Уловите, нет ли связи между сульфидными строчками и трещинами в швах», – подсказывает ему из подмосковного санатория «Узкое» Евгений Оскарович. Письмо датировано 5 марта 1947 года, это был день его рождения, в который ему исполнилось семьдесят семь лет! Вот уж действительно «человек-работа»! Даже в день рождения мысли его были не о себе.
Отвечать за флюс, который должен был изготавливать завод «Автостекло» № 25 в Константиновке, Патон поставил Исидора Ильича Фрумина. В 1937 году Евгений Оскарович не побоялся взять в институт сына «врага народа», которого из-за репрессированного отца выгнали из аспирантуры и нигде не брали на работу. Через руки Исидора Ильича прошли все флюсы, созданные в тридцатых, сороковых и начале пятидесятых годов. Исидор Ильич Фрумин стал доктором наук, первым лауреатом премии имени Е. Патона, а затем и Госпремии СССР.