...
Я говорил о парализованном и о главных словах этого эпизода – «грехи прощены». Я, как обычно, старался раскрыть перед детьми суть Писания, и они слушали внимательно, были даже растроганы, поскольку я, кажется, говорил с чувством. Затем прощание… от совместной молитвы у меня давно уже бегут мурашки по спине, а уж когда дети, с которыми я провел последние два года, стали молиться за меня… Где народ молится, там существует Церковь, а где есть Церковь, нет места одиночеству103.
Происходили и другие прощальные мероприятия, а 4 февраля праздновался день рождения молодого пастора. Отъезд был назначен на 8 февраля. Дитрих взял билет на ночной поезд до Парижа, где надеялся повидать своего одноклассника по грюневальдской гимназии Петера Олдена. Они должны были провести вместе неделю, после чего Дитрих продолжит свой путь в Барселону.
В вечер отъезда устроили большой званый ужин, собралась вся большая семья – родители, бабушка, все братья и сестры, проездом находившийся в Берлине дядя Отто. Под занавес прибыли две машины, Дитрих нежно простился с бабушкой, остальные гости втиснулись в такси и к 10 часам вечера проводили Дитриха на вокзал. В 23:00 паровоз дал гудок и поезд тронулся. Дитрих Бонхёффер впервые отправился в путь один. Ему предстояло провести год вдали от семьи, завершилась многолетняя учеба, его ждала совсем другая жизнь, весь большой мир. Как и для многих других юношей, большой мир для него начинался с Парижа – и с проституток, хотя и не в том смысле, как у большинства.
Поезд делал часовую остановку в Льеже (Бельгия). Как всегда, не упустив возможность увидеть что-то новое, Бонхёффер нанял такси и проездил этот час под дождем, осматривая город. В Париже его ждал забронированный Петером номер в отеле «Босежур», подле садов Ранела. По прибытии в Париж он первым делом наведался туда. И всю совместную неделю в Париже два приятеля провели, изучая город, по большей части в дождь. Они чуть ли не каждый день посещали Лувр, слушали в опере «Риголетто» и «Кармен». А проституток Бонхёффер увидел в церкви, в них Бог явил ему образ своей благодати:
...
В воскресенье вечером я присутствовал на чрезвычайно праздничной высокой мессе в храме Пресвятого Сердца. Здесь собирается население Монпарнаса; проститутки со своими сожителями идут на службу, выполняют весь ритуал – впечатляющее зрелище и в очередной раз можно убедиться в том, что эти наиболее обремененные люди именно благодаря своей участи и чувству вины наиболее близки к духу Писания. Я давно уже думаю, что Тауэентциенштрассе [берлинский район красных фонарей] могла бы стать плодороднейшим полем для пастырской работы. Мне гораздо легче вообразить себе, как молится убийца или блудница, чем представить на молитве тщеславного человека. Ничему так не чужда молитва, как тщеславию104.