— Ты не против дождя, Бен?
— Ничуть, — засмеялся он, — Но я не хочу, чтобы ты заболела, поэтому мы, как все приличные люди, встанем под крышу.
— Нет, нет!
— Не спорь.
— Ну давай побудем под дождем, ну пожалуйста-пожалуйста, а?
Вместо ответа Бен снял с себя рубашку и надел ее на Мариэль поверх ее тоненького платья. Так теплее?
— Да, спасибо. А сам ты теперь будешь прозябать в майке?
— Мне не холодно, если я знаю, что тепло тебе.
— Именно поэтому у тебя мурашки?
— В самом деле? Значит, надо разогреться. Потанцуем?
— Да? — Мариэль до того удивилась, что ее глаза округлились еще больше.
— Я серьезно. Какой твой любимый танец?
— Вальс. Ты умеешь?
— У меня своя манера его исполнения. — И он, живо подхватив Мариэль на руки, принялся кружить ее.
На площади, вперемешку с шумом грозы, раздавался радостный смех двух людей, которые, несмотря ни на что, были счастливы. Мариэль была так близка к нему, что Бен чувствовал ее сердцебиение и свое волнение, которое стучало уже в самых висках. По лицу Мариэль катились капли дождя, перемешанные со слезами счастья, глаза цвета морской волны искрились весельем, и он никогда не видел никого прекраснее.
— Я люблю тебя, Мариэль! — вырвалось у Бена, и, поймав ее волшебный взгляд, впервые в жизни он поцеловал ее по-настоящему, неумело, но с огромной страстью и нежностью.
Так как Мариэль вся дрожала — от холода или от волнения, — Бен проводил ее к дому миссис Кинди, точнее, принес на руках. Он остановился подальше от калитки и, опустив Мариэль, проговорил:
— Именно отсюда я впервые увидел тебя.
— Да, вы играли в футбол.
— Не видишь наших призраков прошлого?
— По-моему, они давно в нас вселились. Но как хорошо, что это памятное место около дома моей родни. При желании я даже могу поставить здесь памятник.
— Я обожаю тебя, Мариэль!
— А я тебя, любовь моя!
— Иди, переоденься в сухое, я подожду тебя здесь.
Мариэль только сильнее прижалась к нему.
— Нет, я никуда не уйду. Мне уже не холодно, правда. В твоих объятиях так… тепло.
Они стояли так часа три, не в силах проститься, хоть и всего до завтра. Он повторял слова любви десятки раз, а она шептала ему в ответ: «И я люблю тебя. Я знала это с самого детства! Ах, пусть этот день никогда не кончается! Я хочу быть с тобой вечно!» Они обнимали друг друга и ласкали; вся та любовь, что копилась в них долгие годы, вылилась, как и этот неожиданный неистовый ливень. И любой, кто бы мог видеть их, согласился бы, что этой парочке и двадцати четырех часов из двадцати четырех было бы мало.
— Ты должна зайти в дом, — играя волосами Мариэль, нежно уговаривал ее Бенджамин в сотый раз, — твои родители давно волнуются, да и скоро кто-нибудь появится на крыльце.