После этого случая мистер Фердинанд почти каждый день являлся в Бэнчизе. Он учил Маковку итальянским словам, приносил ей интересные книжки, рассказывал о современных художниках — Мариэль заново открывала мир. Он стал для нее неплохим товарищем, однако когда сэр Фердинанд не появлялся в имении, Маковка и не вспоминала о нем. Она не кидалась бежать, чтобы встретить его, завидев издалека его карету. Но проводить дни в его обществе было куда приятнее, чем одной. Однако, если вначале сэр Фердинанд делал все, что было в его силах, и даже больше, лишь бы удовлетворить любое желание своей любимицы, то когда они привыкли друг к другу, он и начинал спорить, не боясь вывести ее из терпения, и предлагал свои условия.
— До магазина Роккерс лучше пойти этой дорогой, — настаивала Маковка.
— Нет, вы ошибаетесь, мисс, мы не сможем пересечь живую изгородь и вообще дойти, не выпачкав одежды, а вот этим путем мы дойдем быстрее. Вам бесполезно со мной спорить.
Но Мариэль шутливо передразнивала его и пускалась бежать по своей тропинке, пока мистер Фердинанд пытался догнать ее.
Однажды сэр Фердинанд нашел Мариэль тоскующей, со следами слез на бледных щеках, которые в прежние дни цвели пепельно-розовым оттенком.
— Да когда вы перестанете плакать и оставите вашу детскую влюбленность? Давайте-ка прогуляемся до леса.
— Влюбленность?! — вскипела Мариэль, но тут же успокоилась. — Это не влюбленность.
— Что бы это ни было, разве можно так долго убиваться? Вы молоды, прекрасны, вокруг столько достойных мужчин, счастливая жизнь ожидает вас, а вы убиваетесь…
— Да что вы понимаете в этом!
— Возможно, вы правы: я уже ничего не понимаю, но одно я осознаю точно, — и светло-голубые глаза его наполнились влагой, — я люблю вас, Мариэль, безумно люблю! — сэр Фердинанд упал на колени, прижавшись губами к руке своей возлюбленной.
— Ах, сэр Фердинанд, прошу вас, не шутите так со мной. Не вы ли говорили, что отрицаете любовь?
— Безумец, я сам не ведал, что говорю. Я хотел скрыть от вас свою страсть, но что может мужчина рядом с вами? О, прошу вас, Мариэль, будьте благосклонны ко мне. Я знаю, вы не любите меня так, как можете, но ведь я вам не совсем безразличен? Я не противен вам?
— Нет, что вы… — Мариэль трепетала, как белка, увидевшая приближение куницы.
— Извините, что я не сдержался. Не будем спешить. Я все понимаю. Когда ваши раны затянутся… Я буду ждать вас.
«Ох, почему мы всегда влюбляемся в тех, с кем наше счастье невозможно? — размышляла Мариэль, оставшись в одиночестве. — Он знает, что мое сердце, отданное другому, разодрано в клочья, и тем не менее надеется получить его жалкие остатки. На что они ему?»