Телефон гудел весело-молодо, номер набрался с первого захода, но пришлось ждать, пока поднимут трубку.
— Слушаю, — сказали на том конце, и я узнал голос Орлосла.
— П. Б., у вас все спокойно?
— У нас… да.
Я почувствовал себя почти счастливым. Подсознательно я надеялся на чудо, и оно случилось!
— Ну, слава Богу! А то мы…
— Подождите! — не дослушав, перебил меня Орлосел и стал с кем-то разговаривать; слов было не разобрать. — Возвращайтесь домой, — сказал он в трубку.
— А У. Ю.?
— С ним нормально… все.
Господи!.. Он ничего такого не сказал, но я вдруг начал понимать, в чем дело.
— П. Б., скажите, в квартире чужие? Только да или нет!
— Да… то есть нет. Все хорошо. Все чужие мы тут. Кроме вас хозяев нет… тут.
— Позовите Шу-цу, пожалуйста.
— Шу-цу просит, — сказал Орлосел в сторону.
Расчет был прост: Шу-цу не из тех, кого можно превратить в подсадную утку. Я все еще на что-то надеялся.
— Шу-цу не может подойти.
— Тогда Г. А-ого или Л. Э.
— Сейчас.
Последовала длинная-длинная пауза, а может быть, длинной такой она показалась мне. Я представил, как пузатый милицейский плащ внушает Орлослу, что тот должен говорить мне. Нет, ребята, меня вам не заманить. Ломы не забудь!.. Это не КМБ, не Эн-два-О, не боевики из тех, что по идейным соображениям палят друг в друга сутки напролет. Это хуже, это шакалы от метрополизма. В средневековье полагали, что черви родятся из гнили, и в чем-то не ошибались; так вот, это черви метрополийской гнили. До сего дня они не высовывались, все больше промышляли по темным углам, и вот — выползли в открытую. Что-то сломалось в метрополийской машине…
— Сейчас, сейчас Г. А-й подойдет, — сказал Орлосел. — Передаю трубочку.
— Привет, — роняет деревянно Г. А-й.
И тут — крики, звон стекла, шум какой-то и Г. А-й кричит, срывая голос:
— Не приходи, здесь шакалы! Не приходи!..
И совершенная тишина, сколько не надрывался я:
— Алло, алло!
Шакалы! Он сказал: шакалы! Он тоже назвал их так: шакалы, шакалы, шакалы!
Я увидел себя со стороны: стою и бормочу. Негоже распускаться.
Не было никакого желания спускаться в бункер метро. Когда-то здесь стоял павильон с зеркальными стеклами, напоминавший, если смотреть сверху, с фуникулера, изогнутый платановый лист. От него остались элементы крыши, бульдозер взгромоздил их в кучу, и они надежно прикрывают спуск в бункер со стороны проспекта. Я смотрел на эти живописные развалины и думал, что делать дальше. По всему выходило, что самое умное — стоять на месте до второго пришествия. Деваться было некуда.
Но до второго пришествия я не достоял, потому что на проспект вывалился клубок юнцов, точь-в-точь таких же, что мы видели у моего подъезда. В центре клубка вертелся, отбиваясь руками и ногами, высокий полный человек. Так, наверное, выглядит медвежья охота. Клубок медленно двигался ко мне, и я понял: полный человек пробивается к метро. А что в метро? Муниципальная милиция? Да уж, эти защитят!