… Совпадение, конечно.
Но через несколько часов я поднимался на третий этаж краснодарской Академии маркетинга и социально-информационных технологий, где вот-вот должна была начаться «Международная научно-практическая конференция» — так это громко называлось — на дорогую сердцу кубанца тему: «Научно-творческое наследие Федора Андреевича Щербины и современность.»
Прах знаменитого земляка, перенесенный с кладбища в Ольшанах, где теперь все меньше остается русских могил, находится пока в подвалах посольства Российской Федерации в Праге, но душа, душа-то — конечно же она здесь, в любимом его Екатеринодаре. Тем более — в такой день.
Это ведь наверняка и ему, крупнейшему ученому-историку, вместе с другими сородичами долгие годы маявшемуся на чужбине, обязаны мы девизом для будущего, каким они его видели через многие годы, кубанского казачества: «Слово. Меч. Перо. Техника.» Само собой, «Слово» — Божие. «Меч», в первую голову — духовный. «Перо» — как продолжение этого меча. «Техника» — необходимость идти вровень со временем.
Получивши внушительный, какие вручали, спасибо, участникам конференции, сборник научных статей, заглянуть в него попытался ещё на пороге аудитории, только потом оглядел благородное собрание, размышляя, к кому бы, на станичный лад выражаясь, присоседиться… но нет, нет!.. Лица были сплошь незнакомые. Чуть ли не штатное «перекати-поле», оторвался я от родной Кубани, хотя она всегда со мной и во мне, ой, оторвался: то Москва со Звенигородом, то, случается до сих пор, Сибирь, то — долгое и непростое майкопское житье. «У черкесов», как предки говаривали, хотя тогда под этим имели в виду само собою аулы, а не столицу, как в случае со мною, Республики.
Дотошный коренной кубанец, каких мало осталось после всех наших бед и потрясений, может тут меня упрекнуть. Уж если на то пошло, скажет, то прадеды наши произнесли бы: «у азият». Знаю, милые, знаю, но в наше архи-демократическое время, когда старое наше русское «терпение» везде и всюду заменено новомодной «толерантностью», я и предыдущим абзацем уже наскреб себе «на орехи»…
Увидал вдруг, как сидевший за школярским, за узким студенческим столом на краю скамьи неподалеку от двери крепкий бородач отодвигает разложенные перед собой книжечки чуть в вбочок и сам к ним поближе перемещается: вполне понятный жест дружелюбия. Благодарно кивнул, пошел к нему, примостился рядом и только тут вдруг узнал его: Иван Григорьевич Федоренко, батюшки! Кубанский наш нынешний Геродот.
Промелькнуло, как полтора десятка лет назад, когда начал снимать тут фильм «Вольная Кубань», не пожелал мне пособить, потому что, сказали, показался ему «красным»…