Он всегда отвечал с дружеской готовностью: мол, чем я могу помочь?
Как-то недавно, и в самом деле, попросил его: помоги!
Один горе-атаман из-под Звенигорода решил поощрить своих казачат коллективным походом в цирк, но хватился, как всегда с нынешними атаманами случается, когда поезд уже уходил: зимние каникулы на исходе, билеты в цирк давно проданы, а перекупщики слишком хорошо знают, кому и за сколько пару-тройку «лишних билетиков» предложить….
«Сколько их?» — спросил джигит. Я вздохнул: семеро!.. Он сперва шутливо схватился за голову, потом серьезно сказал: «Пусть приезжают — будем соображать».
Как нарочно, у служебного входа в тот день надолго обосновался пожар ник, рвение которого опровергало все байки насчет того, что публику эту медом не корми — дай поспать… Друг мой бросился искать администратора, вернулся с пропуском на пять человек: о семи говорить язык не повернулся. Мне было неловко, я, и в самом деле страдал, а он все пошучивал: «Жаль, что старого друга нет, Игоря Кио — придется самому!» «Да ты, и в самом деле, — фокусник!» — растроганно сказал я ему, когда он, весело отшучиваясь от знакомых контролерш, протолкал в фойе цирка на Цветном даже не семь человек — добрый десяток!
Народу было битком, и наши подшефные во главе со своим горе-атаманом уселись в затылок один другому на каменных ступеньках. «Пошли на конюшню!» — скомандовал мне Ирбек. Пока молодые осетины искали там войлочные подстилки, мы с ним ломали пустые коробки, сплющивали картон: нельзя, чтобы поход в цирк для казачат окончился простудой!
В начале антракта он вдруг появился в обычной своей «рабочей» форме — старая джинсовая курточка, выцветшие галифе, мягкие кавказские сапоги: «Берем ребят на малый манеж — быстренько?»
Наездники Маирбека вываживали уже отработавших лошадок, а сам он, все еще с одним костылем, сидел у входа на отведенном в сторону бортике. «Что, осетины? — спросил Ирбек весело. — Дадите казакам покататься?» Когда обалдевшие от неожиданного счастья казачки не только, наконец, расправили плечи, приподняли подбородки, но уже и носы стали задирать, он всем велел спешиться и вывел в центр манежа солового жеребца: «Сегодня этого в программе не было — смотрите здесь!»
Легко, как прежде, опрокинулся на спину, стал подманивать лошадь, и жеребец сперва потянулся к нему гyбaми, легонько фыркнул и стал послушно укладываться рядком… «Раненый» джигит перекатился набок, медленно перенес ногу через седло… труженик! Какой все-таки беззаветный труженик!
Ясное дело, что у этих, у казачков-то, за кулисами глаза разбежались — один до сих пор провожает глазами лошадь, на которой ему посчастливилось проехаться, другой — и вообще, как говорится: исподтишка трогает «хвост», пришитый пониже спины у вымазанного черной краской молодого наездника. На представлении для детей давали сказку, и лихим джигитам пришлось на время переквалифицироваться в нечистую силу… Казачки «ловили ворон», но старый мастер работал с полной отдачей: ничего-ничего!.. Ведь главное-это честно посеять, а там уж судьба распорядится: взойдет ли?.. Вырастет?