– Вот суки, – выругался Тихон, – я так и знал. Значит, москали привлекли вас на свою сторону, и вы работаете на них.
Тихонов порывисто схватил протянутую ему Дорониным сигарету, прикурил и нервно выпустил изо рта дым:
– Падлы, я знал, что они устроят нам какую-либо пакость. Это правда, что Тенгизика завалили этим утром? – неожиданно спросил он.
– Правда, – спокойным тоном подтвердил Доронин. – Сохадзе был убит сегодня утром. Убийство очень похоже на заказное.
– Ну ничего, – глубоко затянувшись, Тихон выпустил облако дыма, – всех нас не перестреляете. Мы в этом деле все гуртом держимся. За нами тоже немалая сила стоит.
Доронин молча выслушал Тихонова, спокойно докурил сигарету и, загасив ее в пепельнице, произнес:
– Думаю, что ваше единство скорее миф, чем реальность.
– Что вы хотите этим сказать? – опешив, переспросил Тихонов.
За время беседы с фээсбэшником высказывания последнего не раз бросали Тихонова то в жар, то в холод. Вот и сейчас он чувствовал, что за словами майора кроется какой-то подвох, ничего хорошего ему не сулящий.
Вместо ответа Доронин достал из папки, лежащей на столе, несколько листков с напечатанным текстом и положил перед Тихоновым.
– Что это? – взглянув на распечатку, спросил Тихонов.
– Читайте сами, – равнодушным голосом ответил Доронин. – Это протокол допроса задержанного Гаврилова, в бандитских кругах известного как вор в законе Гаврила.
Доронин сделал секундную паузу, наблюдая за реакцией Тихонова, и, удовлетворившись растерянностью на его лице, продолжил:
– Так Гаврила оказался куда более благоразумным, чем вы. Он решил не рисковать и согласился с нашими условиями.
Тихонов перевел свой удивленный взгляд от собеседника на листы, лежащие перед ним, и осторожно дотронулся до них кончиками пальцев.
– Читайте сразу третью страницу, – проговорил Доронин, – чтобы сэкономить время.
Тихонов дрожащими руками быстро перелистал несколько страниц и впился взглядом в текст. Через несколько секунд он посмотрел на последнюю страницу, где виднелась подпись, и резким движением отшвырнул от себя листы бумаги.
– Сучара! – выкрикнул он. – Продался, паскуда.
Руки Тихона тряслись от негодования. Под левым глазом задергался нерв. Он находился в крайнем возбуждении.
– Вор в законе! Авторитет, мать его! – не унимался Тихонов. – Как последний щенок расслюнявился. Даже маляву подмахнул.
Тихонов что есть силы грохнул кулаками, схваченными наручниками, по столу и прокричал:
– Ну нет, падлы, меня вы так просто не сломаете. Мы с Крестным устроим вам праздник жизни. Пожалеете, козлы, что с нами связались.