Были принесены солдатские носилки, и великая княгиня, стоя на коленях в снегу, стала собирать куски тела, молча, без криков и слез, с остановившимся взглядом мертвенно-бледного лица. Под погребальные удары колокола Чудова монастыря собранные останки, накрытые чьей-то солдатской шинелью, внесли и поставили перед амвоном храма. Все, включая священников, находились в состоянии глубокого шока. Елизавета Федоровна простояла на коленях, не двигаясь, всю службу. Не подвиг ли это?
Отсюда для Елизаветы Феодоровны начался уже необратимый путь к мученическому венцу.
В маленькой церкви Чудова монастыря Великая княгиня Елизавета ночами в уединении молилась за душу новопреставленного супруга. И здесь, в Чудовом монастыре, она почувствовала помощь и укрепление от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского, которого в дальнейшем стала очень почитать. Именно этот русский святой пастырь вложил в ее душу желание посвятить свою дальнейшую жизнь Богу.
Но ступени к Божиему венцу всё поднимались, а шаги по ним всё тяжелели. Еще сама не сознавая того, она стала готовить себя к полному самоотречению и самопожертвованию для блага других.
Не давая воли своим чувствам, она волнуется о других: отправляет телеграмму своей сестре-императрице Александре Феодоровне, прося не приезжать на похороны, т. к. та нянчила младенца цесаревича. Опасность грозила и императорской чете.
Она справляется о состоянии тяжело раненого кучера Сергея Александровича и, узнав, что тот в мучениях умирает, переодевшись из траурного в обычное платье, едет к нему. «Он направил меня к вам», — сказала она с улыбкой, и, успокоенный «спасением» Сергея Александровича, преданный кучер скончался в ту же ночь.
На третий день после трагической смерти мужа Елизавета Феодоровна едет в тюрьму, где содержится убийца Великого князя террорист Каляев. Она не испытывала ненависти к нему, но жалела его душу, заблудшую и запутавшуюся в сетях фанатизма. И все были поражены величием ее духа, нравственной высотой и силой ее души. Как всегда, здесь не было и тени рисовки и позы, а лишь истинное милосердие. Растопить сердце убийцы было невозможно, по крайней мере, внешне. Ведь он считал себя мучеником за идею. Но идея без Бога никогда не просияет. Великая княгиня написала прошение на Высочайшее имя, прося государя о помиловании убийцы. Преступник от помилования отказался. И все же, как пишет брат Елизаветы Феодоровны в своих воспоминаниях, по сообщению стражника, Каляев положил иконку, подаренную ему вдовой его жертвы, рядом с собой на подушку…