И в завершение гитлеровцы стали вещать из установленного в лесу динамика: «Воины Красной Армии! Сдавайтесь! В плену непобедимой германской армии вас будут сытно кормить…» И все в таком же духе. Сдаваться призывал явно немец – его выдавал сильный акцент.
Брехня, знаем мы, что такое немецкий концлагерь. Единственное, что зацепило, так это сообщение, что «доблестные германские войска окружили в районе Вязьмы крупные советские соединения». Вот это могло быть правдой. Как-то нехорошо на душе стало, Вязьма-то – вот она, рядом совсем, в полсотне километров.
До сумерек немцы атак больше не предпринимали, а ночью – известное дело, немцы не воюют. Орднунг – порядок, стало быть; ночью спать надо.
Когда стемнело, я пошел к командиру взвода.
– Живой, невредимый? – обрадовался взводный. – Молодец! Слушай, ты чего пошел за ранеными?
– Так немцы же своих выносят, а мы чем хуже?
– Они – империалисты.
– А милосердие? А сострадание к раненым?
– Ты где нахватался таких поповских слов? Комсомолец?
– Нет.
– И не член партии?
– Нет.
– Плохо. А вообще, хоть и есть в тебе поповская червоточина, коли надумаешь в партию вступить, рекомендацию я тебе дам. Видел в бинокль, как ты в рукопашную шел.
– Спасибо, – только и смог я вымолвить. Здорово же ему коммунисты мозги промыли, если обычное человеческое сострадание и желание помочь своим же раненым товарищам он расценивает как поповское мракобесие. То ли атеист упертый, то ли действительно не придает этому значения. Наверное, из тех, кто перед войной грозили врага шапками закидать.
– Потери большие?
– Троих бойцов потерял.
– Терпимо. Попозже подносчиков боеприпасов пришлю и старшину с сухим пайком. Горячего не будет – кухню при бомбежке разбило.
Я откозырял и уже повернулся было уходить, как лейтенант остановил меня:
– Ты чего германский трофей носишь?
Автомат немецкий у меня сзади висел, потому комвзвода его сразу и не увидел.
– Свой в рукопашной сломал – приклад разлетелся. В мастерскую бы его.
– Подбери винтовку убитого, а автомат выброси. Ты тем самым перед бойцами пропаганду ведешь, что германское оружие лучше нашего.
– Да брось ты, лейтенант, – не удержался я, – обороняться-то надо, а из автомата сподручнее.
– Разговорчики! Какое-то нутро у тебя… – лейтенант выписал в воздухе кистью, подбирая подходящее слово… – конформистское.
Хм, вот уж никогда не думал.
– Ладно, иди.
Я пополз к окопам. Обошел своих бойцов, подбодрил, как мог, пообещал, что скоро патроны доставят и сухпайки подбросят. Конечно, паек этот – название одно. Фактически – только ржаные сухари, иногда с гороховым концентратом в прессованной пачке. Его же варить надо, а разве на передовой это возможно?