Он заглянул в объектив окуляра, смешно, по-гусиному, повернув шею, крутнул крохотное колесико на окуляре и разочарованно вздохнул.
- Да, с такими темпами я буду ждать ее до второго пришествия, - несколько цифр легло на исписанный лист двумя неровными строчками.
Человек посмотрел на часы, отметил время и столь же кривовато зафиксировал его на бумаге.
- Дядя Егор, - в проеме балконной двери возникла фигура малыша в пестром комбинезончике и встрепанными волосами, - мне надоел этот мультик, можно я выключу телевизор и постою с тобой на балконе. Ты мне дашь посмотреть в эту трубу?
- Хорошо, тигренок, - размышляя о чем-то своем, согласился светловолосый, но тотчас спохватился, - э-э-э, нельзя тебе на балкон, я же здесь курю. Твоя мама потом с меня натурально… - и, заметив заинтересованный взгляд малыша, спохватился, - …спросит, в общем. Ты же табаком пропахнешь, а у нее знаешь какой нюх.
- Какой? - немедленно загорелся карапуз, - и что такое нюх? Нос, что ли?
- Ты, давай, иди и выключай телевизор, - сделал себе отсрочку от ответа на коварный вопрос Егор, - а я тебе потом объясню.
"Тигренок", деловито переваливаясь, скрылся в глубине комнаты, а любитель астрономии притушил сигарету о дно пепельницы и задумался над ответом.
- Ухо востро надо держать с этой малышней, - он потер двумя пальцами свой нос, - доложит Иришке насчет нюха не в той интерпретации, мол, о ее носе шла речь, тогда только держись… Она терпеть не может, когда упоминают о ее внешности. Хотя, справедливости ради, нос у нее длинноват. Если смотреть в профиль. А, если в анфас - то ничего. Даже очень ничего.
И он зажмурил глаза, представляя себе свою, безответную пока, любовь. Иришка была его одноклассницей, школьной красавицей. И, если очень коротко, рано выскочившей, именно выскочившей, замуж за одного тележурналиста. И быстро соскочившей с этого бездумного скороспелого брака, имея сейчас в наличии вот этого четырехлетнего карапузика, по кличке "тигренок". Тигренком прозвал его он, Егор, за неуемную привычку малыша бросаться из засады и пускать при этом в ход зубы. Хотя и показушно, но иногда весьма болезненно. А звали его, на самом деле, Димкою. В честь того же наглого и нахрапистого журналиста.
- Дим Димычем будет, - невесело подумал Егор, вглядываясь в неласковое несмотрительное уже небо и не заметив, что малыш стоит уже рядом, восторженно озирая телескоп.
- Дай мне посмотреть в трубу, - тоненький голосок дрожал от возбуждения, а ручки тянулись уже вверх.
Довольный, что кроха не вспомнила о своем каверзном вопросе по поводу маминого нюха, Егор легко подхватил малыша на руки и поставил ногами на стул.