Я еле удержался от смеха. Ну и Шило. О нем теперь легенды будут ходить по уголовному миру. Врядли его коронуют, но авторитет он свой поднял. А вот засветился он по полной и теперь держать подпольный тотализатор ему нельзя.
— А чего так мало дали? — задал вопрос участковому.
— Да справка у него была от врача — почки больные. Оформили на пятнадцать и не разводили канитель.
Попрощались по доброму — хороший человек лейтенант и не просто хороший, а надежный. Как оказалось. Рисковал всем, что–то личное у него в этом деле. И еще, на нем реальная история изменилась — он ведь должен был погибнуть участковым. Через пару недель, по пути с работы, очень красивая и великолепно одетая девушка мимолетно прижалась ко мне в метро. Я еще очень удивлялся этому. Но когда дома нашел в кармане конверт с лотерейным билетом — удивляться перестал. Посмотрел в газете номера и серии выигравших билетов и даже не удивился — на билет пришелся выигрыш автомобиля »Москвич–407». Как говориться: доброе дело — не останется безнаказанным, злое — без вознаграждения. Невесело.
Обдумывал, что же сделать с выигрышем. Можно было спекульнуть с большой выгодой — почти на сто процентов прибыли, можно взять себе, но … В СССР нужно было соответствовать »среднему росту» или быть чуть–чуть выше. Та среда обитания — наш район, а точнее его жители, не поймут и не примут совсем пацана имеющего уже свой дом и машину. Сопляк который имеет все то, что семьи добиваются годами упорного труда и далеко не все… Ну дом то ладно — они все видят, как мы ежедневно его строим своими силами и даже готовы помочь. Это обычное дело, а вот новенький москвич отделял нас от соседей каменной стеной. Даже пусть эта машина хоть сто раз »правильно» приобретена. А за годы жизни я понял, что выражение: »Дай Бог тебе друга соседа», — не фигура речи, а правда жизни. Но… жаба гнилого капитализма успела поселиться у меня в девяностые годы и просто подарить москвичек трудящимся страны — я не мог.
В результате обдумываний, напросился на прием к директору учебного комбината — Гуляеву Антону Васильевичу, по личному вопросу. По этим вопросам он принимал после работы или в обеденный перерыв — строго по очереди. А его секретарша — пятидесятилетняя интеллектуалка (Раиса Максимовна) полная самодостоинства, строго следила за очередностью и временем приема.
Через месяц работы в мастерской меня тарифицировали на четвертый разряд автослесаря, что было исключением для новичка. Удивительно, но за меня похлопотал мой напарник Максим оказавшийся членом партбюро учебного комбината. А как известно: »Против лома– нет приема». Учеба на курсах шоферов шла своим чередом, не вызывая особых затруднений и таким образом у меня создавалась определенная репутация. Средней хорошести.