Предложение было неожиданным. Аэромобили собирали на двух заводах общим количеством десять тысяч штук в год. Планировали увеличить объемы, но это дело будущего. К тому же изготовить аэромобиль, это не выпустить с конвейера автомобиль. Моб после изготовления дорабатывали несколько месяцев на испытаниях. В общем, заказчик получал испытанный готовый к эксплуатации продукт, но время это занимало немалое. Так что, несмотря на цену, очередь на них была приличная, и впереди очереди всегда стояли различные государственные службы.
— Было бы неплохо. Но боюсь, для меня это будет дорого. Даже после выплаты вознаграждения.
— Триста тысяч. Остальное, не ваши проблемы.
Буховцев рассмеялся. Щедро однако.
— Ну что же, тогда согласен.
Далее обсуждали в основном доклад Чистякова, и лишь когда он ушел, Годунов снова обратился к Валерию.
— Конечно, глупо загадывать, но помните, был разговор насчет работы у меня после возвращения. Вы не думали об этом?
— Нет, не думал. Я пока вообще не думаю о возвращении.
— Александр Андреевич, поверьте, у Валерия Александровича будет много времени на раздумья и принятие разных решений — вмешался в разговор Лютаев.
Годунов некоторое время внимательно смотрел на него.
— Хотите сказать, что он получит долголетие?
— У нас считают, что вероятность велика. Возможно, он увидит старость ваших правнуков.
Внезапно на лицо Годунова легла тень печали. Он задумался, и некоторое время смотрел куда‑то в пространство, потом взглянул на Валерия, печально улыбнулся.
— Ну, раз так у нас еще будет время обсудить этот вопрос. Что же, желаю вам удачи, я со своей стороны постараюсь сделать для вас все, что смогу.
Они задержались на приеме до вечера, и все это время Буховцев провел с Татьяной подальше от гостей. После разговора с Годуновым остался какой‑то странный неприятный осадок, и это Валерия беспокоило. С Татьяной он прощался в присутствии ее отца, поэтому все прошло без особых нежностей. Взмах руки, улыбка и рукопожатие на прощание.
Темнело. Только что село Солнце, и остатки заката еще виднелись на небе. Яркая оранжево–малиновая полоса по горизонту. Буховцев с Лютаевым стояли и смотрели на закатное небо. Маг сорвал едва пробивщийся листок малины, размял его и с наслаждением потянул носом воздух.
— Почти не чувствую запаха.
Валерий озадаченно на него посмотрел. Кругом все как раз источало яркие весенние запахи. Земля, деревья, трава, все дышало свежестью. Это, наверное, так кажется после зимы, когда ничего не пахнет — подумал он.
Лютаев усмехнулся.
— Нет Валерий Александрович, с носом у меня все в порядке. Просто если живешь очень долго, радость жизни пропадает постепенно. Солнце не так ярко, а ночь не так темна. Потом чувства снова обостряются на время, потом пропадают опять. Я и не знаю, смогу ли еще когда — нибудь, чувствовать мир, так как вы сейчас — сказал он печально.