Среди них выделяется один, совершенно особенный дом. Он стоит чуть поодаль ото всех остальных. Крыша его потемнела от старости, красный кирпич вытерт от времени, верхушки каминных труб почернели от часто затапливаемого камина. Дом довольно велик по размерам, а над входной дверью висит совсем маленький балкон. Перед домом растут кустарники, несколько высоких пушистых елей, а позади, будто укрывая дом от любопытных взглядов, – дубы и каштаны.
Но если дом поражал воображение своей непохожестью на все дома в округе, то хозяева его удивляли еще больше. За цветами и великолепной зеленой лужайкой ухаживала женщина лет пятидесяти, видимо, здесь работавшая. Когда вечером в гостиной на первом этаже зажигался свет, шторы тут же задергивали – можно было подумать, будто кто-то из жильцов не желал быть увиденным. Иногда дом, изнутри освещенный огнями, отбрасывал на лужайку мрачную тень, и это оживляло воображение случайного зрителя еще больше. Казалось, что комнаты хозяев были где-то внутри, или же окна их выходили на другую сторону, которую загораживали многолетние деревья, и потому их никто не мог увидеть.
Кто-то из всеведущих соседей поговаривал, что в доме живет вдова, и кто-то даже видел ее – по описаниям, это была женщина лет тридцати, худая и высокая, с затянутым на затылке пучком темных волос, а черное платье ее якобы несло на себе отпечаток поистине глухой скорби и отчаяния. Лица ее никто не видел, так как вуаль закрывала владелицу дома от внешнего мира. Соседские мальчишки обходили этот дом стороной, ссылаясь на «злую пани в черном платье», которая прогнала их, когда они случайно оказались на ее газоне. При этом мальчишки умалчивали о том, что они совершенно бесстыдно подглядывали в окно гостиной, спрятавшись за кустами диких роз, цветших под окнами.
Но, как бы то ни было, все это были лишь слухи, распалявшие воображение любопытных людей, и то, как близки они были к действительности, сказать никто не мог.
Туда-то и направился Николай Яворский вечером того дня.
***
Он видел свет в гостиной.
Окна бросали желтую тень на лужайку перед домом. Яворский остановился, руки он держал в карманах брюк, шляпа прикрывала глаза от посторонних взглядов – на шляпе настояла она, чтобы убавить шумихи в ее личной жизни.
Он будто слышал треск дров в камине, чувствовал аромат кофе со сливками, которые приносила горничная, пани Ворличек. Видел лестницу, ведущую наверх, видел картину, висевшую в странном, неподходящем для нее месте – под лестницей… Приглушенный свет гостиной окутывал, словно брошенное невзначай слово из прошлого, словно лондонский туман… Встряхнув головой, он вынул руки из карманов и уверенно пошел по каменной дорожке.