– Ты слышал, что Че Гевара жил здесь перед тем, как отправиться в Боливию? – не ответил на вопрос Брагимович.
– В Праге?
– Да. Он жил в гостинице «Славия».
– Это легенды. Литературная выдумка. И мы здесь не для обсуждения слухов двадцатого века, в любом случае. Франческа сказала тебе, как меня найти, не так ли?
– Я давно знал ее. И, знаешь, она не говорила, что ты такой дотошный.
– А как быть с Яшкой Друбичевым? Ты убил его.
– Я бы задал вопрос иначе.
– Как же?
– «Ты действительно убил его?»
– Кровь?
– Кетчуп.
– Логика?
– Скоро сам увидишь.
Та, кто наблюдала за ними, стоя на противоположной стороне улицы, в этот миг увидела, как мужчина с длинными кудрявыми волосами закрылся газетой, а его собеседник закурил и посмотрел в окно – прямо на нее.
***
Как-то вечером, возвращаясь с прогулки по городу, утопая в лучах закатного солнца, опьяненные этим городом мира и красным французским вином 1998 года, Володя и Катя разговаривали о чем-то отвлеченном. Говорили о местной кухне и архитектуре. Об автомобилях «Шкода», которых тут был пруд пруди, и пражанах. Потом дядя неожиданно предложил сходить на выступление одного оркестра, где с давних времен играл небезызвестный ему человек. Она не возражала.
…В зале было темно. Отовсюду слышался нетерпеливый шорох – изысканная публика словно готовилась к предстоявшей музыке. Оркестр глубоко вдохнул перед началом, все утихло.
Когда луч света залил кусок сцены, появилась высокая женщина в красном шелковом платье. Темные волосы ее были раскиданы по плечам. Необыкновенный свет резко очерчивал ее плечи, скулы и глаза.
Когда она начала играть на скрипке, Ковалевич почувствовала, как Володю рядом – словно невидимой силой – вжало в кресло, она чувствовала – он был сражен.
Когда вступил в игру оркестр, в тот самый момент, когда эта неизвестная Ковалевич музыка выплеснулась в зал к зрителям, ворвалась в ее сознание и сердце, она, пьяная от всего этого, вдруг увидела Яворского… Он смотрел на сцену, смотрел на нее, на эту невообразимую женщину отчаянно, недоверчиво и даже – как-то зло….
Этот странный взгляд исподлобья! Взгляд, умевший быть ехидным, циничным, бархатистым – каким угодно! – сейчас был взглядом поверженного животного…
Она поняла, что все прежние ощущения относительно его неслучайности в ее жизни были глупыми. Он любил только одну – эту… Но Володя? Откуда Володя знал ее?
Эта перекличка взглядов была невообразимо тягостной, напряженной и остро-запретной. Она понимала это. Во мгле зрительного зала Катя поняла, что земля уходит у нее из-под ног. Здесь явно было что-то не так. И она должна была понять, в чем дело.