– Я знала, что это случится. Но слишком страшно снова терять.… И аромат умирающих яблок наполнит наши сердца… – словно во сне, произнесла я, глядя в одну точку. – А потом, чуть позже, у бабушки на даче крыльцо будет источать запах сырой древесины… поспеет черный виноград, и желтые листья укроют покрывалом уставшую землю… Ты найдешь себя, Ксенька. Я верю. – Я небрежно (даже, пожалуй, слишком небрежно) похлопала ее по плечу – я видела, что и в ее глазах стоят слезы, но пыталась сдержать свои, потому что знала: я плакать не должна. Но моя рука дрожала, когда сжимала ее плечо.
«Когда я умру, я стану ветром…», – пел тихий голос певицы Максим.
Уже где-то за полночь. Тихо. Открытые окна балкона. Только закончился дождь, и небо – звездное, холодное, глубокое. Недостижимое. Мы с Ксенькой в плетеных креслах. Свежий воздух – прямо до костей. Мы здесь уже довольно долго. «Ты спишь?» – спрашивает она, потому что лица не видно в темноте. «Нет» – отзываюсь я. Кажется, что мы далеко друг от друга, как будто на разных континентах.
– Как думаешь, это – реально?
– Не знаю…
– И я не знаю.
И мы снова погружаемся в прерванное молчание. Она имела в виду реально ли то, о чем мы мечтаем. Сможем ли мы найти счастье там, в чужой стране.
– Да, это реально, – вдруг говорю я.
– Потому что мы так этого хотим? – продолжает она.
– Да, и еще потому что здесь – не сможем.
– Это так. – Еле слышно вздыхает она.
– Это так, – эхом повторяю я.
Самолет медленно катился по серому асфальту. Гул его моторов отдавался эхом в пустынном дворе маленького аэропорта. Самолет оторвался от земли и взмыл в небо, унося с собой моего лучшего друга, и горячие слезы хлынули из моих глаз. Последние часы до отлета, последний день, последняя пара недель – с человеком, который полностью понял меня и, возможно, единственный – не отверг. Самолет уносил ее в туманную даль загадочной страны, куда – я знала – он унесет и меня. Скоро. Уже так скоро. Только пять лет учебы в университете, престижном или не очень – это как удастся, это как будут цены. Пять лет жизни, может быть здесь, а может быть, в столице, если повезет. Может быть, с третьего курса появится работа, потом я подпишу долгосрочный контракт, буду работать, потом закончу этот чертов институт, а контракт будет продолжаться, может быть, я даже открою свое собственное дело, потом, возможно, я встречу человека, который захочет на мне жениться…
НЕТ! Никогда! Только пять лет я потрачу на то, чтобы вызубрить эти дрянные науки, только пять лет я разрешаю себе находиться здесь, в этой стране, откуда я родом, но этой земле никогда не будет принадлежать мое сердце. Пять лет. Целая вечность. Нет-нет-нет, нельзя думать об этом, иначе можно сойти с ума. Да, может быть, будет принадлежать мой прах – когда-нибудь, но сердце… Сердце будет принадлежать только тому, что связано с Англией – те затхлые дворики, где стоит мой старый дом, тот магазинчик, где пекли необыкновенные круассаны (это в девяностые-то годы), те закаты, в которых я растворялась, разговаривая с Ванькой. Хотя, может быть, я люблю все это просто так? Просто потому что там – моя жизнь? И просто потому что мне всегда будет хотеться вернуться именно сюда, именно за этими ощущениями? Может быть, это и называется – любить родину?