— Вы говорите так, будто все это раньше уже слышали.
— Конечно, слышала. Когда Карл поступил к нам шесть месяцев назад, он успел внушить себе, что является преступником века. Он обвинял себя в убийстве обоих родителей.
— И в убийстве матери тоже?
— Мне кажется, комплекс вины возник у него после ее самоубийства. Она утопилась несколько лет назад.
— Знаю. Но не понимаю, с какой стати он винит себя.
— Типичная реакция пациентов в состоянии депрессии — винить себя за все плохое, что происходит. Особенно за смерть людей, которых они любят. Карл горячо любил мать, она была для него авторитетом во всем. В то же время он пытался отвоевать независимость и жить самостоятельно. Должно быть, она покончила с собой по причинам, с Карлом не связанным. Но он расценил ее смерть как прямой результат своего предательства. Того, что он считал предательством. Ему показалось, будто его попытки перерезать пуповину убили ее. Отсюда один шаг до признания себя убийцей.
Теория, высказанная мисс Париш, была соблазнительна и основывалась на том, что комплекс вины Карла замешан лишь на словах и фантазиях, содержании детских кошмаров. С ее помощью разрешалось так много проблем, что я отнесся к ней недоверчиво.
— Будет ли подобная теория серьезным аргументом в суде?
— Это не теория, а факт. Примут ли ее как факт или нет — зависит от людей: от судьи, от присяжных, от свидетельств экспертов. Однако не вижу причин, чтобы она когда-либо прозвучала в суде. — Глаза ее глядели настороженно, готовые на меня рассердиться.
— И все же мне хотелось бы получить твердые доказательства того, что не он совершил эти преступления, а кто-то другой. Таким и только таким образом можно доказать, что он оговорил себя.
— Конечно, оговорил. Мы знаем, что его мать наложила на себя руки. Его отец умер естественной смертью или, возможно, в результате несчастного случая. А история, рассказанная Карлом — чистая фантазия, прямо из учебника по психиатрии.
— Учебника я не читал.
— Он заявил, что ворвался в ванную комнату, когда старик лежал в ванне, ударил его и, бесчувственного, держал под водой, пока тот не захлебнулся.
— Вы точно знаете, что все произошло иначе?
— Да, — сказала она, — знаю. У меня есть показания самого надежного свидетеля, который только может быть, — самого Карла. Теперь он знает, что не имел прямого отношения к смерти отца. Он сказал мне об этом несколько недель тому назад. Он научился прекрасно разбираться в сути своего комплекса вины и в причинах, по которым признался в том, чего не совершал. Теперь он знает, что хотел наказать себя за желание убить отца. Каждый мальчик испытывает эдипов комплекс, но он редко проявляется в такой бурной форме, разве что при психическом срыве.