Русское общество и наука при Петре Великом (Богословский) - страница 3

Всем, конечно, хорошо известны рассказы о том, как вследствие переменившихся политических событий первоначальное официальное и планомерное образование Петра прервалось, и как затем он по собственной инициативе принялся за самообразование, сам под руководством знающего немца сел за геометрию и тригонометрию, чтобы уметь пользоваться астролябией, а страсть к кораблям и плаванию вызвала потребность в разнообразных отраслях точного знания, связанного с навигацией. С тех пор решительно на каждом шагу своей кипучей деятельности он ощущает необходимость и силу знания. Чтобы строить корабли на Переяславском озере и плавать на них, руководясь компасом, нужен знающий немец; чтобы наводить артиллерийские орудия и рассчитывать полет ядра, требуется вооруженный математическими знаниями немец; чтобы устроить столь им любимую «огненную потеху» – фейерверк, следует обращаться также к знающему немцу. Начата постройка в Воронеже большого Азовского флота, предназначенного плавать по Черному морю и нанести решительный удар Турции, с которой шла тогда война. Для постройки кораблей отведены были в окрестностях Воронежа обширные леса, и для распределения лесных площадей послан был московский дворянин, человек из того чина, который, живя в Москве при дворе, должен был быть способен на все руки и уметь делать всякое дело, на которое его ни пошлют. Но дело было слишком новое, небывалое. Дворянин кое-как справился с задачей; но уже ясно почувствовалась потребность в специальных таксаторских знаниях. Окружающие родные, близкие и преданные люди, может быть, и умудренные житейским опытом, ничего не знают в тех новых областях, которыми Петр заинтересовался и которыми он увлекается. Он принужден отыскивать и приближать к себе знающих людей, и отсюда тяготение его к иностранцам и столь близкая дружба с ними. Он с юности всем своим существом ощущает силу знания и потому со всею страстностью своей натуры стремится к нему. Нарушая всякие традиции и смелой рукою ломая сдавливавший носителей верховной власти придворный этикет, он из душной и тесной обстановки Кремлевского терема вырвался на простор европейского просвещения и летит за границу, чтобы утолить все более овладевающую им жажду знания. Это чувство жажды, однако, все возрастает, и мы можем следить за его ростом при соприкосновении Петра с западноевропейским миром.

Петр отправился за границу весной 1697 года инкогнито в составе великого посольства с двумя целями, из которых первая была узко-практическая, вторая – более широкая и общая. Во-первых, он стремился выучиться кораблестроительному искусству, во-вторых, ему вообще хотелось взглянуть на западноевропейский мир и воочию непосредственно с ним познакомиться. Курс кораблестроения он, приехавши в Голландию, стал проходить с топором в руке сначала на Саардамских верфях, а потом на верфи Ост-Индской торговой компании в Амстердаме. Но стремление к приобретению знания корабельного дела не вытеснило в нем стремлений к другим разнообразным областям и отраслям знания, и ограда Ост-Индского «двора», где он так прилежно плотничал, не замкнула в себе его интересов и не сузила широты его кругозора. Он сводит личное знакомство с западноевропейскими учеными и любознательно посещает и осматривает научные учреждения. Он очень подружился с знаменитым амстердамским бургомистром Николаем Корнелием Витзеном, побывавшим в Московском государстве в 1664 году, автором обширного географического и этнографического труда «О странах северной и восточной Азии и Европы». Известный в то время анатом, изобретатель метода сохранения анатомических препаратов посредством инъекции, доктор Рюйш показывает ему свой анатомический музей. Особенное впечатление производили на него сохранившиеся трупы и препараты. Как говорит предание, при осмотре музея Рюйша он, «остановившись у трупика ребенка, сохранившегося так хорошо, что, казалось, ребенок еще жив, и на лице его как бы играет еще улыбка, – не мог удержаться, чтобы не поцеловать малютку» [1] . Несколько раз затем он посещал музей Рюйша. К науке о строении человеческого тела Петр почувствовал какое-то особое пристрастие; видимо, она его очень сильно поразила. Русскому доктору Петру Посникову, бывшему с ним в Англии, он поручает купить какую-то «анатоменную книгу», вероятно, анатомический атлас, а по возвращении из-за границы домой, он устраивает в Москве курс лекций для московских бояр по анатомии с демонстрациями на трупах. «Медик Цоппот, – читаем в дневнике секретаря находившегося тогда в Москве цесарского посольства Корба под 28 января 1699 года, – начал анатомические упражнения в присутствии царя и многих бояр, которых побудил к этому царский приказ, хотя такие упражнения и были им противны». Можно себе представить, с каким удовольствием смотрели московские бояре на эти упражнения на трупах. Когда он летом 1699 года находился в Азове, разразившейся грозой убиты были двое часовых, стоявших неподалеку от его двора. Он не только подверг их трупы тщательному наружному осмотру, наблюдая действие молнии, но и приказал анатомировать их [2] . По связи, может быть, с влечением к анатомии Петр стал интересоваться хирургией, которая, по определению старых медиков, есть не что иное, как anatomia pathologica in corpore vivo [Патологоанатомия в живом теле (лат.)], – и хотел брать уроки этого искусства. Позже он считал себя сведущим в хирургии и сам делал, не всегда, впрочем, удачные операции.