Электроны во всех атомах перестали летать туда-сюда.
Тот самый дом, там самая крыша.
И всего в нескольких кварталах от меня — рукой подать.
Но это не самое главное.
Я увидел ее. Я, правда, увидел ее там, прямо на крыше. Она смотрела на меня. Не убегая и не двигаясь. Но и не подзывая.
Просто ждет.
Я иду!
Каждый шаг давался все труднее и труднее. Утопая по колено в снегу, поскальзываясь на самых ничтожных кусках льда, я все же продолжал ковылять до цели.
Я понял, что вот-вот наступит рассвет — где‑то уже начали погасать уличные фонари, напоминавшие жирафов с горящими головами. Система, однако, совсем не учитывала, что в это время года что ночью, что утром кромешная тьма.
В принципе, какая разница?
Я ускорил шаг. Я сам себе был противен из‑за этой отвратительной медлительности. Самое время — осталось то все пройти пару домов.
Моя шея была словно иссохшая ножка у перезревшего помидора — совсем уже не выдерживала. Я пялился на свои ноги, скользящие по льду, рассматривал грязный снег. Лишь изредка я смотрел вперед, боясь, как бы не исчез, не растворился этот мираж. Не спугнуть бы.
Еще чуть-чуть, давай, старина.
— Я что‑то вижу! Эй, стой! — раздались вдалеке рявкающие голоса полицейских.
Псы.
Цепные псы, грязные шавки, работающие за жалкие гроши, чтобы влачить свое вшивое существование.
Они не отлавливают преступников — на GPS-навигаторе появляется точка — вали туда, убей там всех.
Я знаю, я был одним из них.
Моему вестибулярному аппарату пришлось поработать сверхурочно. Собрав последние силы, я резко рванул в сторону, чтобы спрятаться в углу ближайшего дома. Я заполз в тень, прислонился к стене.
Холодный камень — почему‑то гораздо приятнее, чем металл той же температуры.
Я даже задержал дыхание, чтобы меня не выдал пар изо рта — ох уж эта физиология!
Я слышу: они бегут.
Шаги все ближе и ближе и ближе.
Инстинктивно тянусь к револьверу, хотя помню, что там нет ни единого патрона.
Смогу ли я отвесить им пару ударов?
Сколько ударов я выдержу сам?
Плевать — выдержу.
Должен.
Высовываюсь, чтобы проверить обстановку.
Облегченно вздыхаю: эти придурки даже не задумали повернуть в мой переулок, а просто стремглав помчались вниз по улице.
Псы? Нет, скорее слепые щенки.
Я торопливо покинул свое временное убежище, и первое, что сразу начал делать — судорожно выискивать ту крышу, куда мне надо были идти.
Я уже не видел никого там. Но почему‑то я чувствовал, что не все потеряно.
Не подведи.