Бывшие белогвардейцы грузили меня сенсационными знаниями до самого вечера и, только увидев, что слушатель начал клевать носом, наконец угомонились, и после ужина советский капитан был препровождён в мягкую люлю.
* * *
Утром меня разбудил шёпот, доносящийся из-за приоткрытой двери:
— Ну что, он проснулся?
— Вроде спит… Ой, нет — смотрит!
В комнату просунулась Петькина голова, и, не заходя внутрь, он поздоровался:
— Доброе утро, товарищ Илья Иванович!
Рядом с Петрухиной башкой нарисовалась ещё одна, на этот раз пацана постарше. Тот близоруко прищурил глаза и тоже поприветствовал меня ломающимся баском:
— Здравствуйте, товарищ красноармеец.
— Дурак, это не красноармеец, а офицер! Он капитан!
Обладатель баска смутился и попробовал исправиться:
— Доброе утро, товарищ красный капитан.
Мне стало смешно. Демонстративно оглядев руки, спросил:
— Ребята, я что-то не понял, неужели советский капитан похож на краснокожего индейца? А может, у меня лицо сильно красное? И хватит там в дверях топтаться. Заходите уж целиком, если всё равно разбудили.
Петькин дружок на вид был года на три его постарше и оказался двоюродным братом, носящим имя Леонид. Они со старшим сыном Кравцова вчера вернулись из Лиона, когда я уже спать ушёл. Узнав от Петра, что у них в доме находится настоящий советский командир, мальчишки часов с шести утра тёрлись под дверью, ожидая его пробуждения и мечтая узнать, сколько на моём счету убитых бошей, подбитых танков и сбитых самолётов. М-да… у нас такие вопросы военным задают детишки лет до десяти, а те, кто постарше, уже начинают хорошо разбираться в особенностях и различиях воинских профессий, чтобы понимать разницу между противотанкистами, истребителями и пехотинцами. Но у этих импортных щеглов так горели глаза в ожидании рассказа, что я, рассмеявшись, выдал тут же выдуманную историю про героические подвиги, где присутствовали и танки и самолёты и даже корабли. Пацаны восторженно ахали, но минут через пятнадцать появился Аристарх Викторович и, выгнав всех, пригласил выходить к завтраку.
За утренним жором познакомился с его старшим сыном Михаилом. Мишка — высокий кряжистый парень лет двадцати семи, крепко пожал руку и сразу предложил задействовать свои связи для доставки меня до Марселя. Разумеется, после полного выздоровления советского капитана. Воспользовавшись тем, что все немного отвлеклись, шепнул на ухо:
— Документами обеспечу и с кораблём, я думаю, проблем не будет. Только отцу про это не говори, а то он волноваться начнёт.
Ух ты, какой шустрый малый! Везде у него завязки есть. Я удивлённо поглядел на Мишку, но он в ответ только ухмыльнулся и, подмигнув, начал активно работать ложкой. После завтрака генерал хотел было опять уволочь меня в свой кабинет, но его старший сын пресёк эти поползновения: