— Нет, дяденька командир, очень даже чувствуется. Спасибо вам, храни вас Господь…
Я опять сглотнул комок и, погладив её по голове, отвернулся… Пипец вам, фрицы, настал! За время войны разных зверств насмотрелся по уши. Но они творились солдатами вражеской армии, и чего-либо другого я от них и не ожидал. Только ведь здесь гражданские немцы были! А девчата рассказывали, что у них даже не хозяин был, а хозяйка. Причём у неё было трое детей. Двое мелких пацанов и дочка — ровесница пригнанным с Союза девчонкам. И вот эта муттер четвёртую рабыню — тихую украинку с Полтавы насмерть кнутом забила за то, что она за свиньёй не уследила и та простудилась.
— А Галя не виновата была. Она от голода совсем слабая стала, а свинья огромная, её с ног сбила и убежала. Галя её всю ночь искала, сама заболела, но нашла… А потом хозяйка про это узнала и избила Галю. Но когда свинья кашлять начала, то ещё раз Галю кнутом так исхлестала, что у неё горячка началась, а через два дня она умерла…
Леха, который внимательно слушал девчонок, вдруг рывком встал с места и вышел из комнаты. Я, показав рукой, дескать — кушайте, кушайте, рванул за ним. Только далеко бегать не пришлось. Пучков стоял, упёршись лбом в стекло, и, когда я подошёл к нему, резко повернувшись, сказал:
— Командир, я их своими руками душить буду. Всех этих бюргеров, муттеров, фатеров, господ! Это не люди!
Я его в этом начинании поддерживал, но, задавив в себе все чувства, сказал:
— Отставить, Гек! И чем ты тогда от них отличаться будешь? Ещё киндеров в свой список добавь — точно каратель получится! Да и немцы разные встречаются. Это баре у них так развлекаются, вот с них и спросим по полной. А обычный работяга, он ведь себя совершенно по-другому ведёт, ты же сам видел… Да и сколько их здесь, этих «господ»?
— Всё равно тошно мне, Илья… Чувствую — стервенею…
— Блин, думаешь, мне легче? Возьми себя в руки и хватит сопли распускать! Сейчас лучше пойдём, поможем — пусть девчата себе из оставшегося барахла одежду нормальную подберут, а потом их в комендатуру свозим для регистрации.
— Так репатриантов же ещё не эвакуируют. Куда их комендант сейчас денет?
— Здесь будут жить, при нас, пока команда на эвакуацию не соберётся. Я с Гусевым договорюсь!
Когда, оставив малолеток в усадьбе, мы вернулись на базу, c Серёгой удалось договориться в пять секунд. Глядя на наши белые от злости физиономии и выслушав рассказ о судьбе девчат, он дал команду после проверки оставить их с нами, пока не начнут работать эвакокоманды.
Проверка подтвердила всё сказанное девчонками, и они перешли под руку Грини. В суровом хохле неожиданно проснулся столь мощный родительский инстинкт, что мы диву давались. Он не только начал откармливать своих подопечных как на убой, но и ещё, мотаясь по округе, постоянно привозил им подарки. Количество разнообразного барахла в конце концов превысило все разумные пределы, и Гусев его урезонил, напомнив о том, что отдельный вагон для шмоток девчатам никто предоставлять не будет. Подарков к тому времени и в самом деле набралось если не на вагон, то уж на грузовик — это точно. Правда старшина, выслушав приказ, совсем от презентов девчонкам не отказался, а только несколько сбавил напор.