— Э, нет, чай потом. Вначале — пельмени! — сказала Ольга и развернула полотенце.
А в полотенце завёрнуты были, как будто маленькие костяные раковины, морозные пельмени. Девушки привезли с собой пельмени. Для веселья.
И правда, странное морозное веселье охватило Лёлю. В доме вдруг начался праздник. Праздник оттого, что приехали дорогие гости, что на улице метель, а они все — близкие люди — сидят в тёплом доме и им светят сразу две керосиновые лампы.
Это был метельный праздник, праздник тёплого дома в злую погоду.
Скоро задымили на столе парком пельмени. Необыкновенные!
Пельмени, да метель, да у сосновой лампы! Лучшего на свете не бывает. Так думала Лёля, и она была права.
А после пельменей Дуня ушла в сторожку и принесла оттуда какое-то существо, завёрнутое в одеяло.
— Кто там у тебя? — спросила Лёля.
Ей показалось — в одеяле кто-то шевелится. Вроде даже маленький ребёнок, только какой-то особенный ребёнок. Сейчас вот вылезет да как закричит!
Дуня развернула одеяло, и какое-то странное существо с длинной коричневой и блестящей шеей показалось оттуда.
— Кто это?
По коричневой шейке тянулись к треугольному телу тонкие золотые жилки. Дуня тронула жилку пальцем — и звякнуло что-то, послышался тоненький звук.
Дуня дёрнула другую жилку — и существо вдруг задёргалось, запело, заговорило в её руках:
Трень-трень,
брень-брень,
тинь-тинь,
тень-тень
Во саду ли, в огороде
Лёлечка гуляла, —
запела Дуня.
А Лёля всё никак не могла понять, что же это за существо: живое оно или нарочно сделанное?
— Кто это? — снова спросила Лёля.
— Это балалайка.
— Ба-ла..?
— Балалайка.
— Она… живая? Сама родится?
— Нет, это музыкальный инструмент. Его сделали люди, чтоб помогал им песни петь.
— А почему же она в одеяле? Будто ребёнок?
— Чтоб не простудилась за долгую дорогу в метельной степи.
И Лёля поняла, что балалайка сделана из дерева и, оказывается, дерево тоже может простудиться. И она пожалела те деревья, что стоят сейчас в лесу под морозом. И захотела завернуть все деревья в одеяла, да только где же взять столько одеял? И тут Лёля решила, что, когда она вырастет, она научится прясть и ткать и станет шить одеяла для людей и деревьев. И прошло ещё много лет, прежде чем она поняла, что лучшее одеяло для дерева — снег.
А Дуня пела и играла, и Ольга русоголовая подпевала ей, и Марфуша подхватывала. И много они спели песен. А уж в самом конце запели они полынную песню:
Протянулась дороженька длинная,
А над степью небесная синь.
Наша горькая доля полынная,
Наша горькая воля — полынь.
А Лёля уже спала, ей снился лес, закутанный в одеяла, и так забавно выглядывали из этих лоскутных и клетчатых одеял головки сосен и ёлок.