Письмо Кемалю было послано 22 декабря 1919 г., а последний ответил на него 29 февраля 1920 года. Кемаль сообщал о трудностях организации освободительной борьбы, целях Антанты в Турции, возможной позиции меджлиса и падишаха в связи с мирным договором, который может быть навязан победителями. Главную опору освободительному движению Кемаль видел в Советской России. Что касается мусульманских стран, то их позиции он придавал второстепенное значение; «связи же с большевиками мы будем постепенно развивать… Это определяется как внутренними причинами, так и характером и направлением внешнеполитических отношений». В целом Кемаль дал ясно понять, что не иттихадисты в Берлине, а именно Анкара будет вести переговоры с большевиками. Но учитывая материальные трудности Представительного комитета в Анкаре, Кемаль как его председатель просил Талаата оказать анкарскому правительству денежную помощь.
Между тем султанское правительство, чтобы отмежеваться от триумвирата, передало их дело в трибунал. Судьи вынесли трем пашам жесткий приговор — смертная казнь через повешение. Так они наказывались за исторические неудачи, постигшие империю. Июльский (1919 г.) приговор не обескуражил троицу, уповавшую на лучшее будущее. И после возвращения Радека в Москву туда же направился Джемаль, описавший затем в письме Кемалю свои впечатления о встречах в большевистской столице. Он выступал в Москве, претендуя на то, что говорит от имени анкарского правительства, но жаждал псевдонимности. Наркомат иностранных дел РСФСР выдал ему удостоверение «Представителя Анатолийского революционного правительства» на имя Таш Темуров. Его дальнейшая цель заключалась в поездке в Афганистан для подготовки мусульманской армии, затем — в Индию с идентичной целью. Он вел там резкую антианглийскую пропаганду, чтобы обеспечить себе возможность сближения на этой почве с российскими Советами.
Теперь и остававшийся еще в Берлине Энвер прилагал усилия к тому, чтобы ускорить свой отъезд в Советскую Россию, но ему не везло. Трижды он пытался по воздуху добраться до Москвы, но каждый раз что-нибудь случалось: то самолет совершал вынужденную посадку, то садился не там, где нужно, попадая в Восточную Прибалтику. Его арестовывали и сажали там то в одну, то в другую тюрьму. И каждый раз немецкие генералы, прежде всего командующий рейсхвером X. фон Сект, добивались его освобождения. Наконец, весной 1920 г. поездом и вместе с группой своих сторонников Энвер прибыл в Москву. Тут ему и его «штабу» предоставили под место жительства особняк князей Голицыных, перешедший в собственность НКИД. Официально его миссия именовалась «Миссией Али-бея» и получила дипломатический статус, хотя никакого правительства реально не представляла. Периодически Энверу выдавались ссуды в 500 тыс. немецких марок, которые использовались для содержания штаба, а часть средств посылалась в Стамбул политической организации «Каракол», находившейся под влиянием Энвера.