— Понятия не имею! — старался сохранить шутливый тон беседы Смольников.»
— А потому, что срезались два главных прохода к Кремлю, — довольно ответил Перваков. — А мы-ему два других показали. А еще спросите, почему он секрет вертушки так и не смог разгадать. И так и эдак к нам подбирался…
— Не задирайся, Первак, — осадил Первушин.
— Заикнулись, чего там, — ободрил Смольников. — Хотите, можно спросить.
— Вертушка под Неглинку уходит. Наших трое ушло, и никто не вернулся, — кратко ответил Первушин.
— А чекистов с десяток, — завершил веско Перваков.
— Но почему? — не успокоился Смольников.
— Газ там, — влез Валерка, рискуя получить подзатыльник, и боязливо посмотрел на Первакова.
— Нет там никакого газа, — отмахнулся Первушин. — Ходили в защитных костюмах, дышали через «идушки», а больше ста шагов не сделали. Возвращались в страхе и в жутких корчах умирали, ничего не успев сказать. Паралич речи, — объяснил Первушин.
— И никакой библиотеки Ивана Грозного здесь нет, — опять самодовольно подытожил Перваков.
— А по нашей карте? — не потерял надежды Смольников.
Перваков с Первушиным переглянулись.
— Попробуем, — сказал Первушин. — Книг мы там не найдем, это верно, а интерес есть. Хорошая карта, — позолотил он пилюлю для Смольникова.
— Пошли, — скомандовал Перваков, и группа дружно поднялась. Свечу задули, включили фонарики.
Вышли к трубе Неглинки, и Валерка шепнул Смольникову:
— Там этот страшный ход…
— Но Первушин не повел группу прямо, а свернул в боковое ответвление? — на свой страх и риск спросил у Валерки Смольников.
— Тихо! — шикнул Валерка.
— Смотреть! — напомнил Первушин, и движение замедлилось.
У перегораживающей ход решетки оно остановилось.
Замок, запирающий решетку, был несложным висячим амбарником, чистым и покрытым слоем технического сала. Перваков запросто отпер его отмычкой. Внушительная связка ключей и отмычек на его поясе говорила о многом: и о дверях, которые попадаются часто, и о дверях, которые отпирались часто…
Все вошли. Перваков запер решетку с обратной стороны.
Путь был сух. Здесь словно поменялся климат — и суше, и теплее, и, особенно что отметил Смольников, тише.
— Над головой центральное отопление Кремля идет низко, — шепнул Валерий. Он вел Смольникова за руку и указательный палец держал наготове.
Через десять метров остановился Первушин, и остановились все. Узкий лучик его фонарика щупал проход. Разложив карту на коленях, Перваков водил пальцем по сети ходов. Когда он упирался им в определенную точку, Первушин соглашался и кивал. Ни единого слова не произносилось.