Президент появился на экране и сделал разъяснение для особо тупых: за каждым из поименованных депутатов делишек накопилось под двадцать миллиардов долларов. Факты неопровержимые. Если хотите и дальше кормить вороватых бездельников, оставим все как есть.
А если не хотим?
Тогда поддержите меня.
А если это опять тридцать седьмой год?
— История повторяется дважды, — ответил президент. — Как трагедия один раз и как фарс — другой. Что Сталин бьи клоуном — язык не повернется сказать, но когда с вашегс соизволения на сцену выпустили настоящего скомороха, который что-то там вякал глупое с помощью суфлеров, вас не выпускали из зала, а в раздевалке потрошили ваши карманы, и вы до сих пор крепко расплачиваетесь за, казалось бы, дешевый спектакль. Жалко?
— Жалко, батюшка-царь, — ответили ему из низов. — Ты только пообещай, что денежки, ворами нажитые, нам вернут. Вернут?
— Обещать не буду, — честно ответил президент, — но выпотрошу до копчика. Конфискации подлежит все имущество.
Ах, этот сочный язык президента! Так и срывается с него лишнее словечко — выпотрошу! Нет, люди добрые, заверещали с горящими шапками на голове, не верьте аспиду, верьте нам: грядет расправа над честными сынами отечества!
Ни тем, ни другим честной народ не верил, как повелось исстари на Руси, занял выжидательную позицию в смутное время.
Тут-то президент и разогнал Думу, а взамен назначил Законодательное собрание и просил народ самому выбирать достойных. Каждый мог опустить записочку в ящик Спортлото, и по числу голосов определялись лучшие.
А само Спортлото?
А что Спортлото? Как любые выборы: у кого мешочек с бочатами, тот и выиграл. Как всегда, свои избранники не понравились, но потеху приняли и под музыку марша «Гром победы, раздавайся!» отправили на тюремные нары всех поименованных.
Зато воры в законе стали набожными и честными. Сколотили общак и взялись ладить дороги.
Остались дураки. Но хоть что-то должно остаться неприкосновенным!
То-то.
Профессор Луцевич прибыл из Швейцарии в Москву по первому зову Судских. Проблема зомбированных выпирала крупно. Около пяти тысяч боевиков томились в заключении, дожидаясь решения властей, только в одной Москве. Засаживать их в лагеря — глупо, отпустить с повинной — опасно. К каждому нужен индивидуальный подход.
— Не спорю, — рассуждал Судских. — По стране до ста тысяч здоровых, крепких парней, обученных лучшим видам боя, — это, считай, готовые сержанты, помощники командиров взводов. В случае опасности можно отмобилизовать населения на величину до ста тысяч взводов, за три месяца вырастут новые сержанты, и разговоры о профессиональной армии можно закрыть.