— Да успокойся ты! — храбрилась она, хотя лицо Кронида внушало подлинный страх. — Успокойся. Я люблю тебя, глупого, ради тебя я здесь.
— Что ты знаешь об этом? — Теперь горечь сковала его лицо. — Любовь — это дух, но не оружие. Вооружаясь, человек ожесточается и попирает святость, разбивает зеркало души своей. Я не вижу тебя, уходи, — выдохся Кронид. — Мне надо побыть одному.
— Так ты идешь со мной или нет? — поднялась Вика.
— Нет, — твердо ответил Кронид.
— Придурок, — покрутила она пальцем у виска. — Скажу Бехтеренко, пусть ментов за тобой пришлет.
Взяла перчатки и вышла, хлопнув дверью.
— Импотент чертов, — донеслось снаружи.
Чисто рассчитавшись с законом, Сыроватов вознамерился отбыть на Камчатку, где, по слухам, начинали строить ветряную электростанцию и вообще там сулили райскую жизнь и не какую-то вшивую красную икру, а самый настоящий хлеб.
Его новый напарник Подгорецкий оказался сносным парнем. Вперед не забегал, на пятки не жал, почитал его за старшего и заглядывал в рот. Однако порой Сыроватову чудилось, что напарник вроде бы примеривается, какой зуб выбить первым.
Дорога на свободу пролегала опять через новую столицу, и Подгорецкий увязался следом.
— Ты, случайно, не того? — намекнул Сыроватов на голубизну. — Смотри, я не люблю этого. Головку сразу откручу.
— Что ты, брат? — бил себя в грудь Подгорецкий. — Ни-ни! Ты ж больного не оставишь? Я тебе пригожусь, оба сироты по жизни, друг за дружку будем держаться.
В новой столице вменялось получать паспорт, как в старые добрые времена. Дежурный по отделению милиции принял его бумаги и попросил обождать. Сыроватов воспринял милицейскую рутину спокойно, а Подгорецкий нетерпеливо заерзал.
— Чего ты? — повернулся к нему Иван. — Не бойсь, не обидят. Меня сам Новокшонов уверил.
— А где он сейчас? Тю-тю, — ответил напарник и прислушался, о чем говорил по телефону дежурный. Речь шла о Сыроватове. — Понял, да? Что-то не понравилось…
— Да ладно тебе, — окрысился Иван. — Я за собой греха не знаю, вчистую отмазан.
Как раз дежурный поманил к себе:
— Слушай, Сыроватов, топай в министерство, тут вот за углом, там тебя видеть хотят.
— Гражданин начальник, — плаксиво скривил губы Сыроватов. — Я же вчистую.
— Товарищ я тебе уже. Понял? Вежливо просили тебя показаться. Пропуск заказан. Было бы за что, спрашивать не стали бы, — ответил дежурный и забыл о существовании Сыроватова.
— Ничего себе уха, — озадачился он на улице. — Кому это опять понадобился грейдерист Ваня Сыроватов?
— Может, ноги сделаем? — предложил Подгорецкий.
— Спасибо, — тоном, каким говорят «нет», ответил Иван. — Однажды согласился на свою голову. Пошли, что ль?