– Ну сервиз-то ей зачем? – воскликнул он в полном недоумении.
В остальном запустение квартиры не произвело на него сильного впечатления: он уже ожидал, что Леночка своими хищными лапками выгребет все.
Два последующих дня Леночка появлялась в ларьке по вечерам. Она роняла скупую слезу и жаловалась на то, что ее жизнь сломана, а сердце разбито, потому что жить без Ломакина она не может.
– Лиана, ты не понимаешь, ведь он такой… А какая у него попочка, боже мой! Ну у кого я еще найду такую?
Против этого аргумента возразить было нечего, и я молчала. Потом Лена ездила куда-то далеко, в деревню, к какой-то бабке, чтобы та «отворотила» Ломакина от Светланы и «присушила» его к Лене. Результатов это не принесло.
– А ты съездить не хочешь? – спросила она меня, глядя в упор. Я пожала плечами. Я не поняла куда она клонит, а может, не захотела понять.
Во всей этой суматохе я заняла выжидательную позицию, потому что просто не успевала следить за менявшимися декорациями и к тому же абсолютно ничего не понимала в ситуации, которая все больше напоминала мне спектакль, поставленный плохим режиссером.
Я приходила в ларек и честно отрабатывала смену.
Илья был все время занят днем. То работал в ларьке, подменяя кого-то, то просто пропадал на весь день и появлялся только на работу, поэтому по ночам мне приходилось работать за двоих. На смене он все время спал. Я в ларьке предпочитала бодрствовать, скрючившись над обогревателем. Несмотря на все наши усилия утеплить ларек, в нем по-прежнему было адски холодно, от двери дуло, у порога стала появляться наледь. Какой тут, к черту, сон?
В середине ноября мы узнали, что на другом конце Ангарска подожгли ларек. Он сгорел вместе с продавщицей. Какие-то отморозки подперли дверцу и подожгли. Я понимала, что наш «сейф» в один прекрасный момент тоже может стать горящим гробом.
Со временем легче не становилось, появились постоянные клиенты, которые приезжали специально, чтобы «подоить» Илью. Они знали, что «базара» он не выдерживает, сачкует и готов откупиться чем угодно, лишь бы на него не давили. Я же никогда ничего не боялась, совершенно спокойно ходила по ночному городу, могла в три часа ночи пройти сквозь компанию пьяных мужиков и даже бровью не повести в ответ на пошленькие шуточки.
Теперь же в мою душу медленно, но верно запускал свои щупальца страх. Когда непрерывно за тонкими стенами ларька слышишь пьяные ругательства, когда каждую смену видишь физиономии обколовшихся подростков и слышишь, как они за ларьком кого-то избивают, когда каждый день у тебя вымогают деньги и стараются тебя «кинуть», поневоле начнешь воспринимать весь мир, как ад.