Они поспешили на крыльцо в чем были — в домашних тапочках и халатиках, что меня никак не могло устроить. Поэтому, прыгнув, я сдернул с вешалки куртку девушки, потом матери, выволок их на улицу, бросил наземь и проделал то же самое с обувью. Теперь уж только совсем тупой не догадался бы, что мне нужно, поэтому реакция обеих женщин — полное замешательство, переходящее в ступор, — меня здорово разозлила. Я даже секунду колебался перед искушением: а не куснуть ли их легонько для придания сообразительности и скорости? Но вместо этого я принялся подпрыгивать перед ними на всех четырех лапах, поскуливать и бросаться к калитке.
— Ну, конечно, что-то случилось с Сережей, — определила девушка. — Джек хочет нас отвести к нему. Пойдем скорее, мама!
Они быстро натянули обувь и куртки и выбежали на улицу, явно намереваясь направиться к станции, однако я преградил дорогу и грозно зарычал, заставив их отпрянуть.
— Ты что, Джек? — опять спросила девушка.
И тут возле ворот взлаяли, взвыли, всхрипели собаки.
Местная свора отметила появление пришлой и обменялась с ней любезностями. Тревогу, угрозу, опасность несли эти звериные вопли, и женщины оценили их правильно.
— Мама! Мы должны бежать за Джеком! — негромко вскрикнула девушка, увлекая за собой мать.
Приноравливаясь к их скорости, я трусил впереди к маленькой калитке, что выводила из поселка в лес, и думал о том, что преследователи добрались до ворот слишком быстро. Собаки не могли не заметить моих меток, если только их хозяева не избрали иной путь, который просто не имело смысла искать.
Лес принял нас, объял и укрыл мраком. Женщинам нетрудно было следовать за мной: даже в темноте ночи моя белая шерсть была достаточно хорошо видна, я не убегал слишком далеко и старательно выбирал наиболее удобную дорогу. Проблема была в том, куда она могла нас привести. Путь к железнодорожной станции и к шоссе оказался отрезан. Сейчас я вел их на юг, к небольшой деревеньке, на которую наткнулся сегодня во время охоты. Деревенька была из тех, в которых заканчивается асфальт. Но асфальт там действительно был, а значит, начинался он непременно на какой-то магистрали, которая должна была увести девушку и ее мать от опасности. Беда в том, что от деревеньки нас отделяло около двенадцати километров (менее часа спокойного, размеренного бега для меня), которые для этих женщин сейчас были совершенно непреодолимы даже с моей помощью в качестве проводника.
Но самым неприятным было то, что за нашими спинами я ощущал погоню. Собаки шли по нашему следу, и мой запах их не отпугивал, хотя и заставлял волноваться. Такое случалось со мной впервые. О причинах смелости животных я пока что мог лишь догадываться, и догадка эта совсем меня не радовала. Как бы то ни было, погоня приближалась и через час или меньше неминуемо должна была нас настигнуть. Поэтому я решил сделать единственное, что мне оставалось. Под кроной огромного дуба я остановился. Женщины были благодарны мне за возможность передохнуть и тут же повалились в изнеможении на мягкий мох. Тогда я помчался назад по собственному следу, надеясь, что девушка с матерью не тронутся с места до моего возвращения.