Шумно выдохнув, Олень потер лицо ладонью, отгоняя темные мысли.
— Я помогу тебе собраться, — предложил Рысь, — вдвоем быстрей управимся. А то хочешь, к Лани сгоняю, скажу, чтоб сюда не ходила, а ждала тебя где скажешь…
— А кто сказал, что я уйду?! — со злостью обернулся Олень.
— Сдурел! — вскинулся Рысь. — Ты что, не понял, да? Конкретно за тобой пришли! Думаешь, логово сменишь — и все? Как же! Они весь лес перероют, чтоб тебя найти!.. Уходить надо, пока тропы капканами не утыкали.
— Надо будет — без тропы уйду, — бросил Олень, наскоро опоясываясь, и добавил, натягивая сапоги: — Пошли вместе, глянем на этот лагерь.
Рысь плюнул, ругнулся — но пошел.
Сорочья болтовня уже до всех дошла, и, завидев издали приятелей, многие старались не встречаться лицом к лицу с Белым, чтобы не вымучивать из себя натужно бодряческие приветствия или, того хуже, бесполезные соболезнования. Медведь в малиннике сделал вид, что рот набит, и неразборчиво буркнул что-то. Вепрь прикинулся, будто до самозабвения занят поисками желудей, а мать-Кабаниха сердито прихрюкнула на деток, когда те по наивности стали сочувственно повизгивать. Один Тур глянул понимающе и приветливо кивнул.
На подходе к охотничьей базе Олень и Рысь перешли на неслышную поступь и затаились в подлеске.
С первого взгляда стало ясно, что принц не собирается уходить из Леса без добычи. На Урочище ровным квадратом стояли вместительные армейские палатки, чуть в отдалении виднелась цистерна бензовоза, по другую сторону лагеря рядком выстроились тягачи и джипы; люди в полувоенной форме поднимали и ставили на растяжки большую антенну, разворачивали переносной вольер для собак и ладили коновязь; там дымила полевая кухня, там с платформы осторожно скатывали вертолет со сложенными веером лопастями несущего ротора, там сгружали брикетированный корм для лошадей и что-то тяжелое, зачехленное в брезент цвета хаки…
— РАС-С… РАС-С… — прогрохотал громкоговоритель, отпугивая с опушки Леса стайки птиц. — РАС-С — ДВА — ТРИ… РАС-С — ДВА — ТРИ…
Его Высочество принц Джуанин изучал опушку в артиллерийский бинокль. Для семейной хроники принца снимали на видео, для газет фотографировали, и еще вокруг него вертелся обозреватель из рубрики «Записки охотника».
— Только во время спортивной охоты, — вещал принц, очень красивый в своем охотничьем костюме, — в равной схватке с диким зверем человек может испытать себя на пределе возможностей, проверить, достоин ли он называться царем природы.
Репортер движением пальца понизил уровень записи, чтобы на пленку диктофона не попал металлический лязг — чуть пониже лагеря, у ручья, устанавливали минометы.