— Это тебе Ринхорт посоветовал? Клин клином? — дернув плечом, я высвободился и зашагал к реке.
Она не стала догонять. Луана — самая красивая девушка из всех, что я видел в Подлунном мире. Если бы я ей нравился, это был бы повод по меньшей мере для гордости. Но она просто хотела стать чем-то вроде зелья Дейи, только сладкого.
И еще… были в моей жизни черные небеса Линнериллa, и в них летела, раскинув крылья, сияющая Лунная королева — Иллира.
В груди словно гром грянул. Я споткнулся от неожиданности, рассыпав клубни из котелка: мне удалось вспомнить ее имя!
Дарэйли над чем-то засмеялись за спиной. Надо мной, конечно. У них "принц-не-принц-не-пойми-что" — самый популярный объект для зубоскальства. Особым успехом пользуется рассказ Луаны о том, как изверг Авьел умер от жалости при одном взгляде на мои дрожавшие руки с мечом.
Мрачный и тоже злой, как осенняя муха, Ллуф догнал меня, пристроился рядом на песчаном берегу:
— Давай помогу, хотя Ринхорт и запретил…
Ха! Знаю я его помощь. Опять на железного друга жаловаться пришел. Я видел, что между этими двумя бывшими рабами Пронтора отношения были еще более натянутыми, чем сейчас между мной и Ринхортом, и подозревал, что мой учитель не простил невольного предательства Ллуфа, когда тот его ловил. Но разве "каменюка" виноват, что исполнял приказ жреца Авьела?
Истинную причину, почему черный рыцарь сторонился белого, я понял только вчера вечером, когда, забравшись по нужде в кусты, стал случайным свидетелем тихого, но яростного разговора Ринхорта и "воздушного" Бенха:
— Если я еще раз услышу, Бенх, хоть один грязный намек о Ллуфе, — вызову на дуэль и убью! — шипел Ринхорт.
— Да брось, кто не знает, что все Гончары его… того, по очереди? Ничего нового я никому не открыл.
— Теперь все в прошлом. И напоминать ему…
— В прошлом? Ха! А то я не вижу, как он на тебя смотрит, каждое слово ловит.
— Заткнись! Оставь свои дрянные мысли при себе, светлый.
Последнее слово Ринхорт как выплюнул.
Если до этого подслушанного разговора я ненавидел Гончаров, как зло, то сейчас начал презирать, как мерзейшее зло. "Их надо уничтожить всех, под корень, чтобы даже памяти в Подлунном мире не осталось!" — стиснул я зубы.
Терпеть присутствие Ллуфа я мог лишь потому, что он единственный не хлопал меня по плечу. Вообще ни разу не прикоснулся даже случайно с тех пор, как тогда, на постоялом дворе, прикрикнула на него Луана.
Ллуф четверть часа мыл один-единственный корешок, то и дело оглядываясь на луг, где носился привычный уже стальной вихрь, правда, уже не столь бурный, как в первые дни совместного путешествия.