Всё больше времени стал проводить Мишель со своим «отрядом», уходя на рассвете и являясь домой затемно. Чаще всего они играли в «крестовый поход», нередко оставались ночевать в лесу, совершали набеги на деревни, изображая нападение на сарацинские поселения, таскали кур и жарили их на костре в лесу.
Эти развесёлые набеги продолжались в течении нескольких лет, несмотря на жалобы крестьян и следовавшие за этим порки как Мишеля, так и его «рыцарей». Конец веселью пришёл в день, когда доблестный «коннетабль» был изловлен отцом Колумбаном и строго отчитан.
(Кто такой отец Колумбан? О, про него будет повествоваться ниже! Сейчас можно лишь сказать, что его в баронстве Фармер уважали не менее, но даже более монсеньёра Александра. Отец Колумбан был святым отшельником. А, кроме того, благообразный седовласый анахорет, принадлежавший к монашескому ордену святого Патрика, был своего рода покровителем баронского семейства, лекарем, учителем и толкователем Святого Писания.)
Старец вразумил молодого дворянина, преизрядно оттягав Мишеля за ухо. После чего привёл в свою землянку-хижину и раскрыл толстую книгу.
— Читать умеешь? — нахмурив седые брови, вопросил отшельник одиннадцатилетнего Фармера. — Нет? Это плохо. Ты слышал о короле Артуре, сыне Утера Пендрагона?
— Да, — Мишель тряхнул белыми волосами, поклонившись старцу. — А что?
— Хочешь узнать его настоящую историю?
— Ну-у… Да, конечно! — непонимающе ответил баронский отпрыск.
— Смотри, — отец Колумбан ткнул в обрисованную сложным орнаментом буквицу. — Это буква «А»… Повтори, балбес!
— А-а-а… — послушно протянул Мишель. — А я вовсе и не балбес!
В общем получилось так, что святой Колумбан — отшельник, страстотерпец и мученик (а почему он стал мучеником, будет понятно вскорости) — за несколько лет обучил буйного потомка семьи де Фармер письму, чтению на норманно-французском и латинском языках, а также благородной куртуазии и вежеству. Но старец невольно превратился в виновника дальнейших приключений сына барона Александра.
Отец Колумбан, пребывая не столько в мире материальном, сколько в духовном, не совсем точно представлял, что происходит за пределами своей землянки и огорода. Посему Мишель, целые дни проводивший в жилище святого, впитал весьма устаревшие понятия и старался подражать не куртуазным соседям-дворянам, но вошедшим в легенды Ланцелоту, Гавейну и Тристану. Между прочим, благодаря канцонам о сэре Ланцелоте, вычитанным в книгах отца Колумбана, Мишель и влип в несколько неприятных историй.
Говоря вульгарными, плебейскими словами, Мишель, достигнув возраста пятнадцати лет, заинтересовался любовными похождениями помянутого рыцаря Круглого Стола и решил проверить, действительно ли это настолько интересно и угодно для плоти.