А вот на намек он не реагирует. Совсем. Даже как ребольдский аристократ. Запомним.
Но что делать сейчас? Что выкладывать ему? Знаний-то немного, но уверенность моя постепенно растет, что я нашел того, кого нужно. И, собственно, чего я должен дергаться? Аборигенская юстиция какова- понятие «презумпция невиновности» в ней отсутствует. Принципиально. Тот, за кем пришли, виноват, если не докажет обратное. Ну вот и пусть доказывает, когда ему домой пришло правосудие.
Поэтому я молча смотрел ему в глаза. И он молчал. И нервничал. Будь он обыкновенным бароном, он бы как-то отреагировал, спросил, что мне угодно, предложил выпить или что-то еще, угрожал-это было бы нормальная реакция человека на непонятный ему визит. Если же ты делаешь запретное, то должен все время ждать, что тебя посетит тот, кто предъявит счет за неправильность и неправедность. Это великие злодеи, вроде дважды покойного Ашмаи, могут считать, что они почти равны богам, поэтому расплаты может не быть( но они окончательно в этом не уверены). А мелочь –она знает, поэтому рассчитывает не на то, что расплаты не будет, а на то, что расплата будет не завтра. Хоть на день позже.
Молчание затягивалось, и Ги нервничал. Рука уже прямо барабанила по столешнице. Подбросим дровишек в костер внутри него.
--Барон Ги ас-Велле, что вы можете сказать в свое оправдание?
Он дернулся, потом, видно, собрался и ответил:
--Перед кем?
--Не перед Армирским домом. Перед судом.
--Что за суд собирается судить меня? И за что?
--Какой суд- вы уже догадались. А за что- за заглядывание в красный цвет.
Барон Ги сжал кулак, и в нем хрустнуло. Наверное, он сжимал что-то вроде мундштука или колпачка ручки. Что же он скажет в ответ? Молчит. Ладно, сейчас снова попробуем его на излом. ---Одев на шею вместилище демона, ты сажаешь его себе на голову на всю оставшуюся жизнь и все посмертие.
Сформулировал я это не очень элегантно, но уж как есть. Это мой отец мог красивые фразы сочинять. Мне этого от него не досталось. Барон молчал и никак не мог совладать с лицом. Оно у него кривилось, дергалось, то он пытался открыть рот, чтобы что- то сказать, то в результате внутренней борьбы его вновь захлопывал.... Внутри него явно бушует буря, погляжу, куда эта буря выплеснется. Я еще раз надавил на него для морального уязвления. Барон дергался, но держался. То есть он уже однозначно признает свою вину, только не готов сказать это вслух, пока может только пассивно, то бишь не возражать. Невиновный бы не раз задал вопрос: а чего мне собственно, надо, и для чего я прикопался именно к нему ?