Факт этот имеет принципиальное значение. В частности, он доказывает абсолютную неправомерность противопоставления политики как таковой и министерских назначений, противопоставления, при помощи которого апологеты царизма из правоэмигрантского лагеря пытались доказать, что Распутин не играл никакой политической роли ">5. В том-то и заключалась вся суть, вся особенность тогдашнего политического момента, что борьба между
царизмом и Думой велась именно вокруг лиц и в связи с лицами, за или против назначения того или иного премьера или министра внутренних дел, что на деле и означало борьбу за реакционный или либеральный политический курс.
Личный подход двора и Андроникова к министерским назначениям породил и одинаковость критериев при выборе того или иного кандидата, среди которых бесчестность, карьеризм и политическая ничтожность в конечном итоге были решающими, ибо в противном случае министр не мог быть «своим». Этим и объясняется та поразительная легкость, с какой Андроников нашел дорогу сперва к сердцу «Ани», а затем и ее августейшей покровительницы.
На допросе Андроников пытался уверить комиссию, что он привел Хвостова к Вырубовой «случайно», по ее инициативе и уже после того, когда царем было решено сделать Хвостова преемником Щербатова ">6. Однако переписка царской четы полностью опровергает эту версию: до появления Андроникова в Царском Селе императрица и Горемыкин примеривали на пост министра внутренних дел совсем других людей, в частности упомянутого Нейдгарта.
Впервые имя Хвостова в качестве возможного кандидата на пост министра внутренних дел императрица упоминает в письме от 3 сентября, причем наряду с тем же Нейдгартом. Из ее последующих писем видно, что эта кандидатура была подсказана ей именно Андрониковым. Андроников, писала она 7 сентября, «продолжает восхвалять Хвостова и убеждает в этом Горемыкина... Андрон[иков] говорит, что петр[оградские] забастовки вызваны огромными промахами Щербатова».
С того момента императрица пишет только о Хвостове. С каждым письмом ее восторги нарастают. На другой день она посылает царю речь Хвостова в Думе со следующим комментарием: «Она исполнена ума, честности и энергии. Видно, что этот человек жаждет быть тебе полезным». «Я уверена,— пишет Александра Федоровна спустя два дня,— что он подходящий человек для теперешнего момента, так как никого не боится и предан тебе». «Прошу тебя, назначь Хвостова на его (Щербатова.— А. А.) место,— читаем мы в письме от И сентября.— Он очень желает меня видеть, считает, что я одна могу спасти положение, пока ты в отсутствии (сказал это Андр.), хочет поговорить со мной по душе и высказать мне все свои мысли. Он очень энергичен, никого не боится и всецело предан тебе, что самое важное в нынешнее время... Он не такой трус и тряпка, как Щ[ербатов] ». «Пожалуйста, помни о Хвостове»,— долбит царица в ту же точку в письме от 15 сентября.