.
Сходную характеристику Николаю II дает в своих воспоминаниях и А. И. Мосолов. Его свидетельства тем более ценны, что aetop в течение 16 лет был начальником канцелярии министерства двора, т. е. занимал пост, дававший ему возможность наблюдать царя непосредственно, а конечная цель его книги — апология покойного самодержца.
Так же, как и Гурко, Мосолов отмечал, что царь «увольнял лиц, даже долго при нем служивших с необычайной легкостью». «Для царя,— писал он далее,— министр был чиновником, подобно всякому другому». Схема отношений с каждым вновь назначенным министром всегда была одна и та же: сначала переживался «медовый месяц», затем неизбежно появлялись «облака». Расставался царь с очередным фаворитом «тем скорее, чем более министр настаивал на принципах, был человеком с определенной
и Q
программой» .
Мосолов подробно характеризует весьма своеобразную черту царского характера, которую апологеты именовали «застенчивостью», а критики — «фальшью». Черта эта проявлялась в том, что царь, во-первых, никогда не оспаривал утверждений своего собеседника, с которым был не согласен, и никогда сам -лично не сообщал очередной жертве — министру, что уже принял решение об его отставке. Министр являлся на очередной доклад, получал указание о дальнейшей работе, а приехав домой, находил личное письмо царя, извещавшее об отставке. С точки зрения автора, это была не застенчивость, а отсутствие «гражданского мужества» >10, иначе говоря, трусость. Характерно для мелочной · аккуратности (не государственный деятель с размахом), что царь никогда не имел своего секретаря, сам ставил печати на свои письма, иногда просил помочь своего камердинера, но при этом всегда его проверял ".
Протопресвитера русской армии в годы первой мировой войны, близко знавшего царя и пользовавшегося его расположением,
Георгия Шавельского, человека умного и наблюдательного, поражал крайний эгоизм Николая II. Царь, несомненно, любил родину, считал Шавельский, готов был даже жизнь за нее отдать, но в то же время реально, на практике, слишком дорожил своим покоем, привычками, здоровьем «и для охранения всего этого, может быть, не замечая того (!), жертвовал интересами государства». Характерной чертой Николая II был «оптимизм (!), соединенный с каким-то фаталистическим спокойствием и беззаботностью в отношении будущего, с почти безразличным и равнодушным переживанием худого настоящего». Он охотно слушал докладчика, когда речь шла о приятном, и проявлял «нетерпеливость, а иногда просто обрывал доклад, как только докладчик касался отрицательных сторон, могущих повлечь печальные последствия». Ответ всегда был один: все наладится и устроится. Министр иностранных дел Сазонов передал автору один любопытный разговор с царем. «Я, Сергей Дмитриевич,— заявил царь своему собеседнику,— стараюсь ни над чем не задумываться и нахожу, что только так и можно править Россией. Иначе я давно был бы в гробу». Это было его кредо. «Кто хотел бы заботиться исключительно о сохранении своего здоровья и безмятежного покоя,— умозаключал отец Георгий,— для того