.
Разочарованы съездом были обе стороны — не только провинциальные «низы», но и столичные «верхи». В своих показаниях Щегловитов отмечал, что инициаторы съезда «усиленно» просили его взять на себя председательствование «в видах объединения этих чрезвычайно раздробившихся организаций». И у них и у него «была мысль», что его участие в качестве председателя «даст возможность несколько объединить эти группы».
Только единство, на его взгляд, «могло сделать их сколько- нибудь жизнеспособными». Результатом было «глубочайшее разочарование: я увидел, что достигнуть объединения... нет никакой возможности. Вот почему я и отказался потом председательствовать в сохранившемся после съезда совете из лиц, выбранных на этом съезде»>110.
Макаров показывал, что находился на съезде минут 20, «по большой просьбе, для того чтобы своим отсутствием не причинить им (устроителям.—А. А.) демонстративно неприятностей». Узнав из газет о своем избрании в совет, он немедленно заявил об отказе быть членом>111. Неудача съезда была предопределена еще до его созыва. «Мятежники-провинциалы согласились принять участие в петроградском съезде только потому, что у них в кармане уже лежало разрешение на свой съезд в Нижнем Новгороде, назначенный на 26 ноября, т. е. сразу после первого. Представители поволжских монархических организаций, демонстративно отказались приехать на петербургский съезд, обвинив руководителей съезда в том, что они хотят захватить власть>112. Действительно, в ходе съезда была предпринята попытка не допустить нижегородского сборища>113. Не только петроградских заправил, но и главного шефа «союзников»— департамент полиции — беспокоила мысль о компрометации идеи создания черносотенного контрблока, если решать ее станут вожаки из Астрахани, Саратова, Одессы.
В цитированном докладе петроградского охранного отделения начальник его Глобачев, отметив, что либеральной прессе не удалось «доказать с достаточной убедительностью черносотенно-погромную опасность монархистов, так как наличность среди участников совещаний (т. е. съезда.—А. А.) видных и авторитетных правых деятелей в достаточной степени гарантировала „приличный" исход съезда... без... демонстративных и резких эксцессов», подчеркивал, что в Нижнем Новгороде картина будет иной. По имеющимся агентурным сведениям, этот съезд может «привести к ряду нежелательных и более чем неудобных выступлений со стороны преобладающих там менее уравновешенных и менее дальновидных правых... Чувствуя себя здесь в присутствии видных деятелей Государственного совета и Государственной думы как бы на втором месте и не решаясь открыто выступить со свойственной им резкостью выпадов и резолюций, эта среда крайних и неумеренно правых монархистов все время сдерживалась надеждами на возможность развернуться во всю именно на съезде в Нижнем Новгороде, одним из видных организаторов коего является Дубровин»