И вот сидят они друг против друга. Джагфар чувствует себя, неловко: не вовремя пожаловал гость. А Галимджан не торопится объявить, с какой цепью пришел. Поддерживая разговор о том о сем, он исподтишка наблюдал за супругами. Да, кажется, глубокий разлад у них: смотрят в разные стороны, ни словом не обмолвились между собой. Чтобы как-то сгладить неловкость, Гаухар отлучилась на кухню приготовить чай.
После первой чашки горячего доброго напитка Галимджан повел разговор.
Да вы что, или крепко поссорились? — обратился он к супругам. — Не улыбнетесь, слова доброго не скажете друг другу. Не годится так. Что случилось? Чего не поделили?
Ни хозяин, ни хозяйка не отозвались.
— Долго будем в молчанку играть? — не отступал Галимджан. — Я давненько знаю вас обоих, не замечал, чтобы между вами пробегала черная кошка. Перестаньте дуться, ребята! Жизнь не так уж плоха, особенно весной. Не надо портить ее глупыми недоразумениями. Ну, признавайтесь, что случилось?! Давайте же ваши руки! Ну-ка, Гаухар, дай сюда ладонь. Вот так, молодец! А теперь ты, Джагфар! Ну, чего медлишь?
Джагфар поднялся из-за стола, лицо у него бледно. Нельзя больше молчать — это неуважение к гостю.
— Галимджан-абы, если бы все было так просто, мы и сами помирились бы — ведь взрослые люди. К сожалению, причина серьезная. Мне не хочется повторять все то, что я уже не раз высказывал Гаухар, Она знала, на какой путь становится…
— Джагфар, ты и перед Галимджаном-абы обвиняешь меня в том, чего не было? — дрогнувшим голосом произнесла Гаухар.
— Да! — подтвердил Джагфар. — И перед Галимджаном-абы обвиняю в том, что было!
Они говорили весь вечер. Галимджан не повышал голоса, не горячился и слова подбирал только самые нужные, самые убедительные. Джагфар твердо стоял на своем. Он не оскорблял Гаухар словами, но всем видом своим показывал безграничное презрение к нему. Нет, у него и в мыслях нет желания мириться с женой. Галимджан все глубже задумывался. Он не предполагал, что дело обстоит так непоправимо. Вряд ли будет толк, если он и в партком обратится.
— А все же подумайте хорошенько, ребята, — ведь не горшок разбиваете, — сказал он в заключение и тоже поднялся из-за стола, — Я не хочу оставаться в стороне, но все же решайте сами.
Уходя, он пожелал спокойной ночи. Но не была спокойной эта ночь. Джагфар и Гаухар не поносили друг друга, не оскорбляли. Их разделяла глухая стена. Гаухар молча плакала. А потом и слезы иссякли у нее. К утру она была совершенно измучена, ее шатало. Джагфар, так и не проронив ни слова, ушел на работу. За ночь он тоже осунулся, пожелтел.