Комиссар откровенно зевнул:
— Шевалье, вы что, не могли дождаться утра? Бриквиль все равно в Шатле…
— Вы так полагаете? — спросил д'Артаньян с саркастической усмешкой, достойной трагической маски греческого театра. — Наш достойный Бриквиль свободен, как ветер!
— Этого не может быть.
— Еще как может! Полчаса назад он меня едва не убил со своими подлыми клевретами! Даю вам слово дворянина!
Комиссар похлопал глазами, потряс головой — и проснулся окончательно. На его лице появилось несказанное удивление:
— Как это могло получиться?
— Откуда я знаю? — пожал плечами д'Артаньян. — Одно несомненно: он пребывает на свободе и пытался перерезать мне глотку, что не удалось исключительно благодаря счастливому стечению обстоятельств. Но они, должен вам сказать, чертовски старались!
— Подождите, — сказал комиссар, тщетно пытаясь ухватить нить. — Эй, кто там! Скажите Пуэну-Мари, пусть сломя голову бежит в Шатле и немедленно выяснит, почему мой заключенный оказался на свободе! Одна нога здесь, другая там, шевелитесь, дармоеды!
Слышно было из-за приоткрытой двери, как кто-то опрометью затопотал по лестнице, призывая означенного Пуэна-Мари.
— Теперь расскажите все, не преувеличивая и не отягощая меня ненужными подробностями.
— Преувеличивать нет нужды, — сказал д'Артаньян. — Того, что произошло, и так достаточно… Я задержался в гвардейских казармах до десяти вечера — вы ведь, господин комиссар, как я слышал, старый вояка и прекрасно знаете, как это бывает: весь день напролет отдаешь службе и не успеваешь за весь день перехватить и маковой росинки… Уж вы-то понимаете…
— Безусловно, — подтвердил комиссар важно.
— Вот видите! Одним словом, я был голоден настолько, что готов был вцепиться зубами в конскую ляжку того всадника, что стоит на Новом мосту…[12]
Но перекусить было негде — все таверны давно закрыты, а в тех кабачках, что еще готовы услужить, предлагали одно вино, без крошки хлеба… Вот я и подумал: какого черта? Ведь в меблированных комнатах, где я живу, есть повара, которые ночуют в доме, быть может, печи еще не погасли… Я пошел к себе домой — и к несказанному моему удивлению наткнулся на господина Бриквиля. По чести говоря, у меня не осталось сил ни удивляться, ни задираться — я голоден, как волк. Решив забыть о том, что произошло днем, я попросил его приготовить мне еды, обещал заплатить впятеро больше обычной цены — и был настолько неосторожен, что, показывая ему деньги, вынул весь кошелек, вот этот самый… — и д'Артаньян продемонстрировал туго набитый кошелек. — Мне накануне крупно повезло в карты… Бриквиль, должно быть, решил вместо предложенной пары луидоров получить все. Он самым елейным голоском пригласил меня наверх. Заверяя, что не успею я выпить стаканчик вина и отдохнуть, как ужин будет готов. Я, человек наивный, поверил и последовал в его кабинет… Не прошло и пары минут, как Бриквиль ворвался с кинжалом и пистолетом в сопровождении парочки головорезов по имени Пьер и Жеан и еще какого-то верзилы самого разбойничьего вида, которого они кликали Клейменый Анри. Они закричали, махая пистолетами и кинжалами, чтобы я немедленно отдал им все, что при мне есть, — и, я всерьез подозреваю, не собирались этим ограничиться. Наверняка они меня зарезали бы, чтобы правда не выплыла наружу… Я упомянул о вас и пообещал, что вы с ними непременно рассчитаетесь за подобное злодейство. Тогда Бриквиль… Мне, честное слово, неловко повторять то, что он о вас сказал, язык не поворачивается… У нас в Беарне об этаких гнусностях и не слыхивали…