— Нашли покровительницу! Да она от вас отделается, едва почует для себя опасность, отречется от вас!
— Посмотрим…
— Да и смотреть нечего! Все эти знатные господа думают в первую очередь о себе! Вот увидите, едва запахнет жареным и кардинал прознает об очередном заговоре против него, они наперегонки помчатся каяться, выпрашивать прощение, предавать друг друга… а все шишки посыплются на мелкоту вроде вас! Констанция, опомнитесь! К чему вам влезать с головой в эти интриги?
— Вам не понять, старый вы пень!
«Быть может, он и старый пень, — подумал д'Артаньян, — но нельзя отрицать, что рассуждает он здраво, хоть и галантерейщик, а на деле наделен нешуточной житейской мудростью…»
Герцогиня де Шеврез! Вот оно что! Молодая супруга пожилого сановника, предоставившего ей полную свободу, придворная дама и наперсница королевы Франции Анны Австрийской, ее поверенная во всех интригах, направленных главным образом против кардинала, особа огненного темперамента, менявшая любовников, как перчатки… Очаровательная, бесстыдная и решительная Мари де Шеврез де Роган-Монбазон, она же — скромная белошвейка Мари Мишон… Боже мой, куда это вас ненароком занесло, д'Артаньян? Да черт побери, на самые верхи!
Разговор в гостиной тем временем продолжался.
— Вы знаете, Констанция, — смиренно продолжал г-н Бонасье, — я, честное слово, был бы рад, заведи вы себе попросту любовника…
— Да неужели?
— Да, так уж выходит… Дело, в конце концов, житейское. Мало ли в Париже рогоносцев? Конечно, мне не доставило бы особенного удовольствия, заведи вы любовника и украдкой бегай к нему… но, черт меня побери, есть же разница между словами «страдать» и «бояться»! Знай я, что ваши отлучки вызваны исключительно любовными делишками, я отчаянно страдал бы — но и только! И только! Теперь же я боюсь! Ежедневно и еженощно! Боюсь разносить эти ваши письма, ходить по вашим поручениям, шарахаться от гвардейцев кардинала и сыщиков… Господи ты боже мой, кардинал умен и хитер, он обязательно расправится и с этим заговором…
— Молчите, жалкий вы человек!
— Жалкий, вот именно… Но я буду еще более жалким, если окажусь в тюрьме, а то и на плахе. Вам легче, вы как-никак женщина, зато я изопью свою чашу до дна… Кто будет церемониться с галантерейщиком? Есть разница меж монастырем и плахой…
— Судьба с вами сыграла злую шутку, — преспокойно ответила его супруга. — Вам бы женщиной родиться, трусливой бабой…
— Предпочитаю быть трусливой бабой, нежели мертвым героем! Уж если и знатные господа роняли голову на виселице или оказывались в Бастилии…