Это была первая дуэль в его жизни, и он твердо решил идти до конца. Он стоял с обнаженной шпагой в руке перед двумя несомненно знатными дворянами, хотя и прикрывавшимися дурацкими прозвищами, и на происходящее смотрела красивая молодая дама, носившая титул герцогини. А посему не было в мире силы, способной заставить нашего гасконца отступить.
Атос схватился за рукоять шпаги.
— Господа, господа! — с тревогой воскликнула герцогиня. — Не забывайте о деле! Вы себе не принадлежите сейчас, слышите? Вы не имеете права рисковать! Я приказываю! Шпаги в ножны!
Глядя прямо на нее, гордо выпрямившись, д'Артаньян произнес со всей возможной твердостью:
— Ваша светлость, это единственный ваш приказ, который я не смогу выполнить! Что до этих господ, они вольны поступать, как им угодно. Я готов удовольствоваться извинениями…
— Он назвал ее «вашей светлостью»… — пробормотал Портос.
— Ну да, он же понимает испанский, — тихо ответил Атос. — Это все ваша несдержанность, Портос…
— Атос, Портос, я вам приказываю! — настойчиво вскричала дама.
Атос так и не вынул шпагу из ножен (хотя и не убрал руку с эфеса), Портос же в некотором замешательстве опустил клинок. Чувствуя свой перевес, д'Артаньян изобразил на лице самую издевательскую улыбку, на какую был способен, и громко воскликнул:
— Ну что же, господа, можете показать мне спины в присутствии дамы… Честью клянусь, я не буду вас преследовать…
— Вы играете с огнем, юноша, — сказал Атос, бледнея на глазах. — Не знаю, кто вы такой и как вас зовут, но хочу предупредить, что вам выпало несчастье связаться с королевскими мушкетерами, людьми опытными в тех играх, которые вы по юношескому недомыслию нам навязываете…
Услышав, что его противники принадлежат к королевским мушкетерам, юный гасконец нимало не испугался — наоборот, он был на седьмом небе от счастья. Еще и оттого, что краем глаза заметил, как растет вокруг них толпа зевак.
— Не вижу причин скрывать свое имя, — сказал он громко. — Я — д'Артаньян, гасконский дворянин из Тарба. Последние пятьсот лет это имя достаточно известно во Франции, мало того, оно ничем не было запятнано. Боюсь, что с вашими именами обстоит как раз иначе — не зря же вы укрываетесь за кличками каких-то пастухов…
Атос выхватил шпагу.
— Атос! У вас письма! — вскрикнула герцогиня, бледная, как полотно. — Умоляю!
Величайшим усилием воли Атос вложил шпагу в ножны и, гордо подняв голову, произнес так, словно каждое слово рождалось в мучениях:
— Сударь, я готов вас пощадить исключительно в силу вашего юного возраста… Портос, шпагу в ножны! Я так хочу, Портос!