Через несколько минут наша славная троица, ищущая приключений на то место, на котором сидела, тряслась в холодном салоне джипа и глотала блины. С душистым кофием. Из термоса, похожего на противотанковый снаряд. Вот в чем преимущество женской опеки в нашем тревожном деле. Комфорт и удовольствие. Были бы мы с Никитиным одни, жевали бы собственные шлакоблочные пломбы. Запивая бензиновой настоечкой. Бррр!
Наше вездеходное авто с победным гулом мчалось по проспектам, относительно свободным от транспорта. Столица просыпалась, как гуляка после угарной ночки. Станции метро были окружены торговыми палатками, а те, в свою очередь, — валами мусора. К станциям лучшей в мире подземки тянулся зябкий народец. Казалось, что алкогольная аура сияющими подковками плывет над головами трудового класса. По-видимому, это был оптический обман. От утреннего, холодного солнца, купающегося в окнах и витринах, как в лужах. Представителей новой буржуазии и морали не наблюдалось. Отдыхали от трудов праведных. В шелковых туниках. И в рваных галошах.
Путь наш был неблизок — Соколиная гора находится на городской окраине. В пролетарском районе. Старые дома были обшарпаны и напоминали шхуны, выброшенные на отмель. Дымили пароходные трубы какого-то заводика. По удушливому, черному дыму ЦРУ легко могло бы установить, что выпускает это секретное предприятие галоши. Но настоящие. Из вулканизированной массы. А также колеса для БМП. И колеса для стратегических ракет СС-20.
Ну, это я шучу. По поводу ракет. Хотя черт его знает, у нас и не такие производственные коллизии случаются. Чтобы шпионские мозги вывернуть наизнанку, как дедовский треух допетровских времен.
Больница пряталась за дырявым каменным забором. Казенные здания и постройки за деревьями походили на усадебные. Наверное, когда-то здесь было дворянское гнездо, потом пришли раненные в пах красноармейцы и своим болезненным присутствием превратили его в инфекционную горбольницу имени Лазаря Кагановича. Прошли времена, менялись, как бациллы в пробирках, руководители партии и народа, а профиль больницы оставался все тем же. Всех бубоновых[37] ждали здесь с распростертыми объятиями.
Признаюсь, сюда я давно собирался. Нет, не для объятий с вирусологами. И медсестричками. Здесь, как я узнал из информации Орешко, трудился на тяжелом медучастке некто Лаптев. Напомню, профессор биологических наук. В молодости он был десантирован на африканский континент для спасения аборигенов. Именно от тропической лихорадки. Почему я не торопился встретиться с лекарем с Соколиной горы? Не знаю. Наверное, я боюсь не установить истины. Смерти отца. И поэтому оттягиваю встречу и с Лаптевым, и с неким Латкиным. Если они чисты перед Господом нашим и мною, тогда кто? Кто? Этот вопрос остается открытым. Как заслонка в аду. Для меня.