Полина дремала на моем плече. Конечно, я поступил с ней жестоко. Немилосердно. Бросить в круговорот таких событий. Я бы не выдержал. По молодости. А тут… щелкоперчик. Который мне нравится. И которого, кажется, люблю. (Не хотел признаваться даже себе, но эта девочка уничтожает мой негативный опыт общения с любительницами Брамса и хакерами, выражусь так.)
В ней есть то, что невозможно купить за фишки[41]. Она такая, какая есть. Она светла изначально. Знаю, звучит пафосно. И пусть. За последние дни я столкнулся с таким количеством говна, душевных испражнений и фекальных откровений, что могу позволить себе говорить красиво. Как там у Александра Сергеича, братушки: Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты… Кто-кто, а он, говорят, толк в чудных и прекрасных женщинах знал, это правда.
Как приятно сидеть на обыкновенной, тесной кухоньке и чифирить. С засахаренным вареньем из клюквы. В два часа ночи.
Бедный Евгений так проникся нашим участием к его испанскому дружку, что пригласил всю компанию в свой мирный клоповник.
В гости поехали все, кроме, разумеется, ацтека-водителя с «мерседесом», который поспешил в родное посольство. От греха подальше. Не знаю, понравилась ли ему ночная прогулка по Москве и ее окрестностям, но, думаю, впечатлений он вынес достаточно, чтобы в деревню Шереметьево более ни ногой.
Еще была причина, почему мы оказались в этом клоповнике. Чтобы сразу поутру атаковать школьную библиотеку. Или нагрянуть в квартирку семейства Зайченко, которые как бы Ларины. (Но не из помещиков.)
До штурма оставалось часа четыре. Если начинать штурмовать в 6.00. По Гринвичу. И поэтому, чтобы убить время, а марчить[42] времечко мы мастаки, вся компания сидела в кухоньке и гоняла чаи.
Говорили в основном о Рафаэле, герое дня. Разумеется, не мы с Никитиным. Мы молчали, Думая каждый о своем. Очевидно, мой друг подсчитывал материальные потери — сгоревшие «жучки», использованная граната «Муха», малость покореженный от скользящего удара джип — и поэтому был устал и печален. Я же мечтал об утре: как являюсь перед Оленькой б. (барышней, значит) и овладею… нет, не бывшей комсомольской вожатой, упаси меня, Боже, а документами и видеокассетой. Любопытно, что за «кино» приготовила нам наша жизнь? И списочек сексотов просмотреть и запомнить, чтобы быть в курсе политических интриг…
— Наверное, уже летит над Атлантическим океаном, — услышал я вздох бедного Евгения. — Как ему повезло. И с дедом тоже.
— А твои где родители? — поинтересовался я.