зеленовато-серыми искрами.
Петрушка отставлял руку в сторону и метелкой, как указкой, указы-
Петрушка высыпал золу и угли в туловище Копилки, и тому снова приходилось отправляться к мусорной яме.
— Избавьте меня от этого мальчишки! — воскликнул Копилка однажды, когда хозяин проходил мимо него.
Но Трафарет не обратил на крик никакого внимания. Тогда Копилка упал перед хозяином на колени и стал жаловаться, что Петрушка издевается над ним, что он все время бросает в него мусор, и ему часто приходится ходить к помойной яме, чтобы вытряхивать сор.
— Вот и хорошо, — довольный, рассмеялся Трафарет. — В моем доме станет меньше мусора.
— Разрешите немного слов! — протянул Копилка руки к Трафарету.
— Ну, говори.
— Я так не могу, — продолжал жаловаться Копилка. — В моем прекрасном полом туловище побывали и огрызки яблок, и обглоданные кости, и солома. Так нельзя. У меня внутри могут завестись мухи или появиться плесень.
— Ходи чаще вытряхиваться, — невозмутимо посоветовал Трафарет и ушел в другую комнату.
А Копилка так и остался лежать на полу, грязный, жалкий, обиженный на всех, кроме себя. Потом он встал и безучастно поплелся на свое место у двери.
И опять Петрушка каждое утро набивал туловище Копилки всяким мусором. А когда мусора не хватало, специально бегал за соломой или за песком. Однажды Петрушка даже бросил в Копилку серебряные ложки — обеденный прибор Трафарета. Их хватились и стали искать, обшаривая все кругом. Пропажа, конечно, нашлась у Копилки.
— Я не брал эти ложки. Зачем они мне? — оправдывался он, но ему никто не поверил. Ведь все знали, что Копилка добровольно пришел служить Трафарету, он во сне и наяву мечтал о драгоценностях.
— Как только земля носит того, кто добровольно пришел служить Трафарету, — морщась, сказал повар.
Путешественники двигались все дальше и дальше на юг. Они брели медленно и часто останавливались отдыхать. Ванька-Встанька по-прежнему нес Матрешку в кармане. Аленка шла следом, прихрамывая. Киря пожалел девочку. Он подобрал на дороге сухую сучковатую палку и протянул Аленке.
— Возьми, тебе легче будет идти.
Девочка взглянула на Кирю с благодарностью. «Оказывается, правду Матрешка говорила. Он добрый, — подумала она, но ничего не сказала.
У нее пересохло горло, и слова не шли с языка. — Вот придем на привал, Ванька-Встанька напоит нас, и тогда я скажу Кире что-нибудь хорошее-хорошее». Аленка вспомнила дом. Как хорошо и прохладно было в саду у мастера Трофима, где приветливо шумели деревья, а осенью терпко пахло антоновкой. «И зачем я пошла в этот далекий трудный путь, — рассуждала она. — Разве не было кого-нибудь другого, кто мог бы пойти?