Владыка
огладил рукой бороду, посмотрел на меня и продолжал:
— Вот
потрудитесь в деревне. Почаще читайте Новый Завет, особенно Послание к
Коринфянам, каждый день читайте Псалтирь, и вера Ваша будет возрастать изо дня
в день. А Библия у Вас есть?
— Нет,
владыка, — отвечал я. — Где же ее сейчас достанешь? Если только у священника
попросить почитать...
Он позвонил в
колокольчик. На звук его пришел благообразный пожилой секретарь в рясе и с
наперсным крестом.
— Будьте
добры, — обратился к нему Владыка, — запишите адрес моего гостя, мы пришлем ему
Библию, как только получим из Москвы.
Действительно,
через месяц я получил посылку из, Симферополя. Это была Библия от архиепископа
Луки.
Вскоре я
уволился с работы и уехал навсегда из города, где жил. Устроился я на работу
сельским врачом в небогатом горном районе Южной Осетии. Это был довольно глухой
и далекий от современной цивилизации уголок, где я долгие годы выслуживал у
Бога себе веру, как когда-то это делал архиепископ Лука.
Кстати, он не
забыл осмотреть тогда мою раненую ногу, дал хороший совет и на прощанье сказал,
что Платон был прав, когда говорил: “Величайшая ошибка при лечении болезни, что
имеются врачи для тела и врачи для души”.
В Южной Осетии
население было смешанное. Я жил среди осетин и грузин. Это были мирные люди,
которые роднились между собой, и какой-либо национальной вражды между ними не
было. Все они были православные христиане, но по всей области церкви были
закрыты, и не было ни одного священника. Поэтому народ за время советской
власти христианство забыл и склонился к языческим верованиям предков. Я думаю,
что это обстоятельство послужило одной из основ вспыхнувшей жестокой
национальной междоусобицы между грузинами и осетинами.
Ведь известно,
что если народ забывает Христа, то приходит дьявол и ожесточает сердца, и
разжигает в народе пламя раздора и войны.
Бедные мои,
бедные больные люди, которых я лечил в те годы! Через ваши тихие и мирные
селения прокатилась нелепая жестокая война. Где вы? И много ли вас осталось в
живых?! Мне писали, что все селение сожжено, все лежит в руинах, а люди
рассеялись по лицу земли.
Как и в начале
века, опять как будто пришли времена Каина и Авеля, и стал восставать народ на
народ, возжелавши крови друг друга; из-за грома пушек и автоматных очередей они
не слышат голос кроткого Христа, говорящего им: “МИР ВАМ, ЛЮДИ!” Взявшие же в
руки меч, от меча и погибнут.
Под солнцем Феодосии
Здесь солнце
трудилось без выходных в любое время года, в этом древнем городе слез,
называвшемся некогда — Кафа. Издревле здесь был богатый невольничий рынок и
перевалочный пункт отправления рабов и султанскую Анатолию для пополнения
турецких гаремов, янычарских полков и команд гребцов на галерах турецкого
флота. Рабов и рабынь поставляли на рынок конные отряды удалых головорезов,
постоянно делавшие злые набеги из Крыма на украинские и южно-русские земли и
уводившие в татарский полон молодых крепких мужчин и чудных, несравненных
украинских девушек. Уводили навсегда, навеки, в чужие, проклятые земли, в злую
турецкую неволю. В этом небольшом, прокаленном крымским солнцем городе,
окруженном грядой пологих серых гор, всегда дули резкие ветры, шумя твердой
листвой чахлых городских скверов, трепля на веревках развешанное во дворах
белье и рельефно обрисовывая красоту идущих навстречу ветру девушек, о чем
местный поэт вдохновенно писал: