. Нет, мне явно не по дороге с христианами!
Да и чем они могут мне помочь? Своими уговорами относиться к врагам, как к
братьям? Но может быть в это самое время убийцы подносят чашу с ядом к губам
моей Ромулы! И я должен молча и безучастно смотреть на это? Нет!
Вне себя от ярости, я вскочил.
И через миг уже бежал по улице, натыкаясь на прохожих. Думая лишь о том, как
спасти Ромулу. И отомстить убийцам ее отца.
…Потом Марк рассказывал мне,
что после моего бегства они с Владыкой Урваном долго не могли прийти в себя от
изумления. Епископ заговорил первым. И сказал:
-Христианами не рождаются, Марк.
Христианами становятся.
Теперь я знаю – это правда.
***
Первый, кого я увидел, прибежав
домой, был Сильван. Сидя на скамейке в атриуме, он о чем-то говорил тому самому
немому бродяге, которого меня в свое время угораздило подобрать. Оказывается,
все это время он продолжал жить у меня… Увы, за треволнениями всех этих дней я
совершенно забыл приказать Сильвану, чтобы он дал ему немного денег и выпроводил
прочь из моего дома… Надо сказать, что за это время немой вполне оправился. Так
что со стороны вполне мог бы сойти за здорового человека. Однако, будучи
врачом, я не мог обмануться: болезнь его продолжалась, и смерть дала бродяге
лишь кратковременную отсрочку. Впрочем, меня совершенно не волновала судьба
какого-то раба или, того хуже, бывшего преступника. Куда важнее сейчас было
добиться ареста злодеев, убивших Аттилия Кальва, и спасти Ромулу.
-Собирайся, Сильван! –
приказал я рабу. – Ты пойдешь со мной. Поторопись! Иначе все погибло.
-Что случилось, господин? –
спросил не на шутку встревоженный Сильван.
Разумеется, было глупо
рассказывать рабу обо всем, что я только что узнал от Домники. Но я должен был
поделиться своим горем и опасениями хоть с кем-нибудь. Хотя бы с Сильваном. Тем
более, что я доверял ему, как никому другому из слуг. И очень надеялся на его
помощь.
-Мне случайно удалось
поговорить с одной из рабынь Аттилия Кальва, - сказал я. – Она утверждает, что
его отравили. Как потом отравили и всех его рабов, кроме нее. Убийц было двое.
Одна из них - Мирталис. Другой – мужчина, которого Кальв назначил опекуном
своей дочери. Но имя его неизвестно…
-Ы-ы-ы… - вдруг раздалось за
моей спиной. Я обернулся. Немой бродяга, вскочив со скамейки, громко мычал,
словно пытаясь сказать что-то. А потом, уразумев бесплодность своих попыток,
принялся отчаянно жестикулировать. По его поведению я понял: он что-то знает об
этой истории. Однако что может рассказать немой? Положим, он даже грамотен, как
когда-то уверял меня Сильван… Но своей изуродованной рукой не сможет написать
ни единой буквы. Поэтому бесполезно спрашивать его о том, что именно он знает.
И смешно надеяться получить от него ответ.