-Помнишь наш разговор, Луций?
Ведь ты так и не ответил мне тогда… Готов ли ты идти путем жизни? Готов ли ты
стать христианином?
-Владыко, я хотел бы сделать
это. – ответил я. – Но…ведь я так и не смог полюбить своих врагов, как братьев.
Я так и не решился идти путем жизни. Я оказался слаб и малодушен. И потому
недостоин стать христианином.
Епископ Урван немного помолчал.
А потом ласково произнес:
-Господь наш Иисус Христос
приходил в мир для таких, как ты, Луций. Для тех, кто считал себя не
праведниками, а недостойными людьми, нуждающимися в спасении и помощи. Да и
сказать по правде, каждый из нас в этой жизни лишь учится жить по Христовым
заповедям. Ведь христианами не рождаются, сын мой. Ими становятся.
…Теперь, на склоне лет, могу
сказать: он был прав. Вот и я до сих пор лишь учусь жить по заповедям
Христовым. Сколько раз мне это не удавалось… И мне стыдно и больно сейчас вспоминать
об этом. Но я помню слова Святого Апостола Павла о силе Божией, которая
совершается в человеческой немощи (2 Кор. 20, 9). И надеюсь не на свои силы, а
на милость Господню.
***
…Потом мы еще долго говорили с
епископом Урваном. А под конец он сказал:
-Твоя мать была бы очень рада
узнать, что Бог услышал ее молитвы. И что ее сын скоро тоже станет христианином.
-Что? – изумился я. - Неужели
моя мать была христианкой? А я и не знал этого…
-Да, она была христианкой. –
сказал Владыка Урван. – Хрисия крестилась за четыре года до смерти. Мне выпала
честь быть ее духовным отцом. Если бы ты знал, как глубока и сильна была вера
твоей матери! Как она хотела, чтобы и ты познал Христа! Как молила об этом
Господа! И вот теперь это сбылось, Луций. Вы с матерью снова обрели друг друга.
В Господе нашем Иисусе Христе.
Я смотрел на епископа, веря и
все-таки не веря его словам… И вдруг прямо за его спиной заметил знак, нарисованный
на стене. Греческая «тау». Или наша римская буква «т». Точно такой знак был
начертан в спальне моей матери, над ее изголовьем. Теперь я понял, что он
означал. Изображение Креста Христова. Значит, моя мать и впрямь была
христианкой.
***
Вы спросите, что произошло со
всеми нами дальше? А вот что. Через несколько месяцев после нашего разговора с
Владыкой Урваном он крестил меня. А потом и Ромулу. Она захотела, чтобы мы были
неразлучны во всем. Да, мы с нею не только супруги, но и брат и сестра во Христе.
И нас соединяют не только узы брака, но и вера. Что может быть крепче такого
союза?
Вскоре после нашей свадьбы мы
с Ромулой отпустили на свободу Сильвана и Домнику. Однако наши бывшие рабы решили
не расставаться с нами. Сейчас они тоже – муж и жена. И вместе служат в приюте
для бедных, который мы открыли в бывшем доме Аттилия Кальва. Дело в том, что,
живя со мной на Косе, Сильван хорошо изучил медицину. Теперь он – известный в
Риме врач. Особенно его любит простонародье. Потому что Сильван, помня о годах,
проведенных в рабстве, особенно жалеет обездоленных людей: бедняков и рабов.
Таких, каким когда-то был он сам.