А ведь прадед Николая Гуркина,
чей дневник он нашел в бабкином столе, был еще и героем, отдавшим жизнь за
правое дело революции!
***
Как уже упоминалось выше,
дневник Степана Гуркина представлял собой потрепанную, замызганную записную
книжку. Вернее, обрывок оной. Ибо, помимо обложки, у нее отсутствовала и часть
страниц. Кто и почему выдрал их, как говорится, с мясом, и когда это было
сделано – являлось теперь уже неразрешимой тайной. Поэтому Николаю пришлось
начинать чтение откровений прадедушки-героя с первой сохранившейся страницы:
«…да, от такой жизни впору
волком завыть. Эх, а как хорошо было в Михайловске! С каждой получки – то в
кабак на Базарную площадь, то к Кларкиным девкам – не житье, разлюли-малина!
Одно слово – город! Да, бывали дни веселые, бывали, да прошли… И дернула же
меня нелегкая тогда пойти бастовать вместе со всеми! Говорили – испугается жмот
Фогельсон, зарплату прибавит… А он вместо этого всех нас взял, и выгнал взашей.
Потом куда только не совался – как узнают, что меня с лесозавода уволили, так
сразу расчет дают. Мол, нам забастовщики не нужны. Вот и приходится теперь
торчать дома и с хлеба на квас перебиваться. А как иначе! Последний раз деньги в
руках держал, когда меня староста нанял огород вскопать. Да и то – разве это
деньги! Только и хватило, что один раз напиться… Как там в песне поется: «у
сокола крылья связаны и пути ему все заказаны». Эх, кабы сила!
Кажется, пароход из города
пришел. Ишь, как мальчишки под окном раскричались: «пароход, пароход»! Эка
невидаль! Наверное, это «Святогор» из Михайловска. Пойти что ли, поглядеть,
чего он там привез? Хотя не все ли равно, что? Все равно, денег нет!
7 мая. Вот так дела! Пахал
Макар огороды, да попал в воеводы! Прихожу на пристань, а там уже народ
толпится: пароход из города встречают. И староста, Алипий Григорьевич, тут, и
кабатчик Евграф Кузьмич с двумя работниками: как-никак, ему с каждым пароходом
из города водку привозят. Бабы тоже: куда без них! И поп, отец Яков, тоже
пришел, вместе со своей дочкой Машкой. Эх, хороша девка! Мне б такую! Только
отец Яков ее пуще глаза бережет… И, говорят, уже жениха ей в городе приискал,
из семинаристов. Так что видит око, да зуб неймет…
А пароход все ближе и ближе
подходит. Смотрю я – вроде, «Святогор», а вроде как и другой какой-то. И флаг
на нем черный, и название другое – «Термидор»>5, и спереди и сзади на
нем пулеметы стоят, а возле них - вооруженные люди. Что за гости такие к нам
пожаловали? Вот подвалил этот «Термидор» к причалу, сбросили они сходни и
спрыгнул на берег какой-то человечек невысокого роста, в фуражке и кожанке, с
кобурой на поясе. Наверное, у них самый главный. Взмахнул рукой, да как
закричит во всю глотку: